• Светлана Князева,

доцент кафедры ЗРиВП

ФМОиЗР РГГУ

.    

Предлагаю Вашему вниманию статью о "классическом" либерализме XIX в. и его трансформации в ХХ столетии. Статья напечатана в журнале "Знание-Сила", 2016. Номер 4 (1066), С. 21-29

http://www.znanie-sila.su/?issue=articles/issue_4492.html&r=1

Главная тема.

Это сладкое слово "Свобода".

Краткая история свободы

Стремление к свободе было свойственно человеку всегда: в городах-полисах от Древней Греции до средневековых европейских коммун – от формулы «Я – римский гражданин» до поговорки «Городской воздух делает свободным по прошествии одного года и одного дня». С течением времени в этих очагах свободы развились первые элементы правового государства [1]. В эпоху гуманизма разгорелась борьба свободных городов-коммун и Святого Престола: дух свободы был несовместим со многими догматами и диктатом католической церкви, особенно в лице Святого Престола [2].

Из опыта борьбы свободных людей в европейском пространстве постепенно укоренились привычка человека к свободе и опыт защиты прав свободного человека – возникли формы сопротивления произволу, ставшие сегодня важными (и уже традиционными) проявлениями гражданской инициативы.

С середины XIX столетия на Западе утвердились либеральные идеи, идеология, стиль жизни, а в развитых странах сложились либеральные системы. На формирование либерализма повлияли идеи Джона Локка, Шарля Луи Монтескье, других деятелей английского, французского, американского Просвещения, экономистов конца XVIII – первой половины XIX веков – Адама Смита, Дэвида Юма, Вильяма Кобдена и других.

Либерализм (лат. liberus – свободный [3])  – комплекс политико-правовых, экономических идей, образ мышления и стиль жизни, в основе которого лежит убеждение: свобода  – важнейший принцип человека в его отношениях с другими людьми и с властью. В основе либеральной теории и практики лежит уважение к свободе человека, свободному обмену, верховенство права, собственность. В «Британской энциклопедии» либерализм определен как доктрина, нацеленная на «защиту жизни и свободы личности»; государство защищает личность от ущемления ее прав, а законы, суд присяжных и правоохранительные органы обеспечивают их. Либерализм – политическое кредо и образ жизни, которые находятся в тесной взаимосвязи со свободой. Свобода – основа жизни каждого человека и общества в целом, политический метод и основа курса правительства. В итальянском «Большом историческом словаре» либерализм определен как «доктрина, основанная на уважении личной свободы, юридическом равенстве граждан, правовом государстве, гарантированном Конституцией, на веротерпимости». А по мнению директора Университета Катона Томаса Палмера, у либерализма есть три базовых опоры  – права личности, спонтанный порядок, ограничение вертикали власти.

Либерализм оспорил прежде незыблемые теории  – божественное право монарха на власть и роль религии как единственного источника познания. Он исходит из уважения естественных прав человека на жизнь, свободу и собственность, из принципа ответственности, равенства перед законом, прозрачности государственной власти. Таким образом, он нацелен на законодательную защиту достоинства и личного пространства человека.

В либеральном прочтении Джона Стюарта Милля свобода означает независимость человека, а проявление ее – свобода воли (выбора). Это – условие личностного развития и гарантия от посягательств на личное простран­ство. Угроза автономии внутреннего пространства человека исходит, по Миллю, от «правительственной тирании» и «тирании господствующего в обществе мнения».

Источником либерализма становится теория естественного права, изложенная Дж. Лильберном в середине XVII века. Известный политик и мыслитель обосновал необходимость формального равенства, свободы личности, народного суверенитета  – высшего права законодательной инициативы, исходящей от народа, принадлежащей народу и осуществляемой народом через парламент. Следом за Лильберном Джон Локк доказал, что свободная личность  – основа стабильного общества. Революция конца XVIII века во Франции в перспективе создала условия развития свободного рынка и свободной конкуренции в Европе. И к середине XIX столетия здесь стал утверждаться либерализм, социальной базой которого стали предпринимательские круги, политики, лица свободных профессий, университетская профессура.

Концептуальное ядро либерализма образуют следующие положения.

Первое: изначально присущая человеку свобода, а следовательно – ответственность, автономное личное пространство, возможность самореализации, обеспечиваемая частной собственностью и политико-правовыми институтами, приоритет частной пользы – человек сам знает, что для него лучше.

Второе: оптимальная модель социума основана на свободном обмене идей, интеллектуальных и иных ценностей, на свободной конкуренции.

Третье: либеральная система обеспечивает свободное раскрытие творческого потенциала человека и его благополучие, но одновременно способствует свободному раскрытию творческого потенциала общества и обеспечивает его (общества) благополучие. Вокруг этого ядра сосредоточены другие элементы либерального кредо – рациональное устройство общества, частная и общая польза (благо). Как тут не вспомнить изречение Фомы Аквинского: человек справедлив, если уважает права других людей.

Либеральное прочтение свободы переплетено с идеей «золотой середины» («juste milieu»)  – метода «классических» либералов XIX столетия. Инструмент «золотой середины» нацелен на баланс либеральной системы, политических сил и движений, сложившихся в англоязычном политическом пространстве и партийных системах Великобритании, США, затем Франции и Италии. «Золотая середина» успешно использовалась для установления компромисса между партиями для контроля вертикали власти, светской и духовной власти (особенно в католических странах), – словом, ради достижения политического компромисса и стабильности.

Либералы заимствовали идею juste milieu у французских доктринеров  – представителей спиритуалистической школы: под «золотой серединой» понимался баланс парламентского министерства на английский манер и исполнительной власти. Эклектика доктринеров, прежде всего, Пьера Поля Руайе-Коллара и Франсуа Гизо, не слишком подходила ученым, но европейские либералы извлекли из него инструмент «золотой середины». Суть его  – максимально возможное примирение различных движений, групп, элит с целью преодоления конфликта интересов, достижения компромиссов и стабильности.

Инструмент juste milieu взяли на вооружение английские виги, а затем – либералы. Важным направлением деятельности либералов стал поиск точек соприкосновения с консерваторами в таких узловых пунктах, как соотношение частной и общей пользы, отношение к традициям и прецеденту. Во Франции адепты доктринерства – либералы получили заметный резонанс, входили в состав правительств и возглавляли их в годы Третьей республики (1870–1940).

Идеи свободы человека независимо от статуса и его свободного выбора  – рода занятий, политических убеждений, оставались умозрительными до Революции во Франции. Этот стиль жизни встретила в штыки значительная часть аристократии и бюрократии, терявшая привилегии и мечтавшая о сохранении деспотического режима, душившего свободу личности, свободную инициативу и предприимчивость. А философы XVIII столетия сформулировали идею свободы в терминах прав человека. Американская Война за независимость привела к созданию либеральной конституции, в основе которой лежит центральная идея либерализма и представительной демократии  – the government of the people, by the people and for the people.

В экономической сфере основой западного либерализма стали либеристские постулаты [4]. В laissez faire заложена идея dreaming state (или minimum state)  – государства с минимальной ролью в экономической игре, а его основная функция  – защита собственности, свободы человека, рынка, конкуренции.

По выражению автора памфлета «Здравый смысл» Томаса Пэйна, правительство есть «не более чем необходимое зло». А Адам Смит считал, что вмешательство государства подавляет инициативу – наиболее сильны страны, где граждане свободно проявляют ее. В «Исследовании о природе и причинах богатства народов» ученый доказал, что свободный рынок по необходимости включает скрытые механизмы саморегулирования и потому более эффективен, а налоги не должны наносить вреда предпринимательству. Эту идею отстаивали Франсуа Кене, а позднее  – Жан-Батист Сэй и Дестют де Траси.

Свободная активность в любой сфере должна расцениваться властью и обществом как результат личной свободы, энергии, трудолюбия, поскольку она соответствует высшим интересам государства – иными словами, интересы личности тождественны целям государства. Либералы были убеждены, что свободная предприимчивость станет успешной, если государство примет меры по расширению образованности в обществе. Джон Стюарт Милль объяснял цель государства и элиты стремлением к общему благу через повышение качества жизни  – распространение образования и доступ к нему, адекватно оплачиваемый труд, возможности творчества  – и стал борцом за свободу науки, литературы, искусства.

Отвергнув христианскую догму о ничтожности человека перед Богом (человек  – отнюдь не раб Божий!), либералы обосновали возможность счастья на земле как естественного права свободного человека – права, обеспечивающего нравственность в обществе [5]: ведь принцип личного счастья «срабатывает», если он согласован с общей пользой. В «Теории нравственных чувств» Смит утверждал, что мораль  – продукт творчества свободных людей, создающих своей активностью благосостояние общества. А отцы-основатели американской демократии убедили соотечественников создать новое государство во имя жизни человека, его свободы и его естественного стремления к счастью.

Эволюция государственных институтов позволяет человеку действовать во имя общей пользы, преследуя притом частный интерес. Так возникает своеобразное состояние равновесия и стабильности в обществе  – спонтанный порядок: граждане вовлекаются в устойчивые модели поведения, где никто не может выиграть вне правил игры и нарушая рамки этих моделей.

Наибольшей популярностью эта доктрина пользовалась в англоязычных странах с развитой экономикой и стабильной политической системой. Великобритания – страна, в плоть и кровь которой вошло уважение к человеческой личности, приобрела экономическое, колониальное, морское, торговое, финансовое, политическое лидерство  –  стала колыбелью либерализма. Политико-правовая мысль Англии объясняла причины лидерства свободной инициативой, защитой собственности, недопустимостью нарушения личного пространства человека. Однако в Великобритании с 30-х годов XIX века существовало и трудовое законодательство  –  идеи ответственности власти и бизнеса получили серьезное развитие [6] .

Либерализм как политическая теория основан на идеях парламентаризма, конституционализма и представительной демократии. И Вольтер, обосновавший конституционализм как оптимальную модель власти, и Жан-Жак Руссо с его идеей о естественной свободе настаивали на том, что свободу человека не должны ущемлять ни другой человек, ни государство, ни церковь. Залог же стабильности государства, по Дж. С. Миллю,  – представительное правление: высокая причастность народа к управлению, но народ должен иметь желание, способности и навыки для выполнения возлагаемых на него прав и обязанностей. Милль выстроил модель блокирования произвола вертикали власти и обосновал идею правового государства. (Эту же идею последовательно отстаивал в своих трудах и немецкий либерал Людвиг фон Мизес.) Понимая необходимость общепризнанных функций государства, он осуждал стремление чиновников к власти. Оно, по его мнению, увеличивало количество возлагающих надежды на правительство безответственных людей  – а по сути, пассивных иждивенцев. В таких условиях не может быть свободы и достоинства  – общество деградирует в гражданском и нравственном плане.

Либерализм как модель поведения основан на уважении прав человека. В «Двух трактатах о правлении» (1690) Джон Локк сформулировал принципы свободы экономической  – владения, пользования и распоряжения собственностью  – и интеллектуальной, включающей свободу совести. Либерализм основан на формальном равенстве, системе «сдержек и противовесов» и контроле вертикали власти, на принципах правового государства, гарантируемых конституцией. Права граждан реализуются через участие в выборах при условии постепенного расширения электората. Согласно либеральной концепции, политическими правами могут пользоваться граждане, которые не просят помощи у государства: раз они свободно и разумно распоряжаются собственной судьбой, это дает им право решать судьбу страны; к тому же люди, обладающие собственностью, обеспечат лучшую ее защиту, чем неимущие.

Наконец, они обладают достаточной образованностью. Еще моралист Жан-Жак Руссо в трактате «Об общественном договоре» (1762) выразил уверенность в том, что образование позволяет человеку реализовать способности и стать законопослушным гражданином. По убеждению отцов-основателей Америки, образованный человек сам ограничивает свою свободу, исходя из своих интересов. (Эти идеи стали ключевым элементом Декларации прав человека и гражданина во Франции и американских отцов-основателей, особенно Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона).

Новый этап национального самосознания привел к осознанию народами своей национальной идентичности. Суверенитет стал основой национального самосознания, а важным следствием – идея коллективной (корпоративной) свободы, которую личность получает через отождествление себя с нацией.

По мере эволюции либеральной системы в развитых странах произошли сдвиги в политической культуре, правосознании граждан, укрепилась политико-правовая традиция реформирования общества. Брутальные формы протеста становились менее востребованными – они рассматривались как тупиковые большим количеством его бывших сторонников. Либералы стали смещать фокус внимания на свободу совести, академическую свободу, недопустимость ущемления privacy.

Милль в эссе «О свободе» указал на то, что «единственная цель, которая служит оправданием вмешательства одних людей, индивидуально или коллективно, в деятельность других – самозащита». Он противопоставлял свободу и вседозволенность – человек свободен, если достиг определенного уровня гражданского и нравственного развития. В либеральном прочтении Милля власть такова, каково общество в целом, и основное условие стабильности – самосовершенствование народа. Эта мысль занимала и немецких либералов Людвига фон Мизеса и Вильгельма фон Гумбольдта, которые увязали ценность свободы с саморазвитием и нравственностью.

С осуществлением реформ в развитых странах Европы проросли первые ростки демократии. Но даже в продвинутых в политико-правовом отношении странах демократия стала результатом длительной борьбы. Глубинной причиной  – и следствием  – этого стало постепенное расширение демократии: либеральные интерпретации предполагают баланс между ответственностью правительства и личной ответственностью.

Вспомним рассуждения французского историка-либерала Алексиса де Токвиля о двух составляющих демократии. Первая  – осознанное стремление значительной части населения заставить правительство принять необходимые реформы. Важные инструменты воздействия на власть  – такие формы гражданской инициативы, как формирование парламентской оппозиции, забастовочного движения вплоть до всеобщей забастовки, создание массовой оппозиции. Другая  – осознанное же стремление власти осуществить добровольно назревшие реформы: они все равно будут осуществлены, но произвол власти может привести к бунту или революции, как неоднократно случалось в истории европейских стран.

Здесь написано: "Демократия есть такая политическая система, которая позволяет (власти) максимально увязывать и соединять нравственные принципы и политические амбиции".

Автор изречения - Норберто Боббио, известный итальянский историософского середины ХХ столетия.

В странах с традициями парламентаризма политическая культура и правосознание граждан возросли к началу XX века, что проявилось в стремлении разных социальных групп с различным имущественным положением и уровнем образования требовать от правительств расширения прав, например, избирательного права. К этому времени значительная часть либеральных европейских политиков пришла к заключению, что свобода создает условия для реализации способностей через образование, творческий труд, достойную оплату и защиту от эксплуатации. Либеральный опыт Запада способствовал утверждению правового государства, в центре которого – свободная личность, а сама свобода квалифицируется как ответственность человека. Свободный образованный человек не терпит манипулирования, в какой бы форме оно ни преподносилось: через формирование коллективной ответственности, привилегии, СМИ, заигрывание власти с народом или иные каналы доступа. Активный человек, понимающий свободу как ответственность, свободный выбор и гарантию прав, неспособен жить в несвободе, терпеть нарушение privacу властью, политиками, другими людьми.

В течение почти двух столетий либеральные системы претерпели трансформацию, и к началу XIX века в европейском пространстве сложились демократические интерпретации «классической» либеральной модели. Говоря о соотношении понятий «либеральная система» и «демократия», обратимся к понятию «демократия». «Британская энциклопедия» приводит ее определение с оговоркой, что речь идет о демократии представительной, формой которой является либеральная: «Либеральная демократия есть форма правления, где права большинства, которое она представляет, осуществляются в рамках конституции через созданные ею учреждения, призванные гарантировать меньшинству возможность пользоваться личными и общественными правами, такими, как свобода слова, выступлений или совести». Таким образом, демократия  –  вовсе не сверкающая оперением и не доступная никому эфемерная синяя птица: это  – политическая система, где власть представляет интересы нации или, как минимум,  – большинства населения.

Лишь в англоязычных странах, где либеральная система утвердилась наиболее полно, демократия стала сутью правления в XX столетии: демократические черты переплетались с чертами укрепившейся в этих странах либеральной системы. А к началу XX века либеральная демократия приобретает устойчивые контуры и в европейском пространстве.

Здесь написано: "Идеалы и Свобода"

Фотография сделана автором этой статьи в Национальном историческом музее Турина.

***

Чем же объяснить, что, даже не обладая глубокими традициями демократии, ряд европейских стран может похвастаться привычкой к свободе, опытом либерализма и успешной деловой активности, а Россия никогда его не имела?

Значительная часть европейских стран постепенно так или иначе впитала античную политическую культуру и римское право, стала ядром европейской цивилизации и очагом свободы, восприняв наследие свободных коммун, процветавших благодаря ежедневному труду. Приморские города Европы были перекрестком мира, информационными мостами между Западом и Востоком – центрами информации, свободного труда, деловой активности, образования.

Россия же оставалась за «скобками Европы». Многовековая изоляция от европейских научных достижений, теорий и практики власти, права не прошла бесследно. Научная мысль и философские новшества Востока, в отдельные периоды Европу опережавшего, также были для нас недоступны. Власть была прочной, если страну возглавлял сильный правитель: этому благоприятствовали суровый климат, скудные почвы, безбрежные просторы при отсутствии естественных границ, удаленность от Мирового океана, изоляция от Европы, Дальнего Востока. После сближения с Византией Русь отзеркалила сходные черты авторитарной власти этой страны и восприняла цезаропапизм. В правление Андрея Боголюбского (ок. 1111–1174 гг.) Вла­димиро-Суздальское княжество, впоследствии ставшее центром России, достигло могущества, но, став Великим князем, он одной своей волей сделал Суздаль личным неотъемлемым владением [7].

Зыбкость границ приводила к нападениям  – власть и подданные были нацелены на поиск врага. Правитель пользовался, владел и распоряжался собственностью, включая людей,  – в результате уважение к человеку, закону, опыт свободы, привычка к свободному каждодневному труду у наших соотечественников так и не возникли.

Правление азиатов-завоевателей во время нашествия Орды укрепило пиетет россиян перед сильной властью, а их бездонное долготерпение, в конечном счете, вылилось в многовековое рабство более половины населения. Крепостное право привело к укоренению апатии и сервилизма: рабство развращает рабовладельца, но еще более  – раба.

Европейское  – особенно западноевропейское  – пространство стало колыбелью гуманизма, разума, идей прогресса. Возросло уважение к личности, ее правам, информации, образованию. Этому способствовали отсутствие крепостного права и даже серьезных форм зависимости (за исключением Восточной Европы), щадящие человеческое достоинство формы политической власти. А Россия находилась за скобками римского права, в плену травматического опыта  – деспотической власти, замешанной на восточной деспотии и византийском цезаропапизме. Россияне позиционировали себя как подданные правителя, но не граждане  –  включилась «программа самоуничижения». Так изоляция, отсутствие прививки разума и свободы вывели Россию за скобки уважения человека к самому себе и своей стране.

В матрице жизненной программы государства не возникла составляющая, которая обеспечивает уважение к личности человека, уважение к Человеку, (не к правителю, управленцу, чиновнику, бессермену, баскаку), к человеческой жизни, исходя из естественного права и Божественного установления, к его достоинству - и уважение человека к самому себе. Эта базовая структура четко просматривается в государственных системах, создавших либеральное кредо и имевших либеральный опыт, но она отсутствует  в российской идентичности, в её культурном ядре.

В истории России случались либеральные всплески, не оказавшие, однако, влияния на страну  – за исключением цвета российской интеллигенции. Слово «либерализм» пришло в русский язык в конце XVIII века из французского в значении «вольнодумство», и негативный его оттенок: излишняя терпимость, снисходительность, попустительство, потворство…  – полностью сохраняется до сего дня. И поскольку потворство власти вольнодумству в обществе признавалось признаком её слабости, понятно, почему восстание декабристов – первое оформленное требование ввести ограничения власти – завершилось крахом и почему в зону турбулентности попали и проекты Михаила Сперанского. Восстание декабристов  – оформленное требование «ввести» либеральные конституционно-правовые ограничения власти – завершилось крахом; не получили развития либеральные проекты Михаила Сперанского. Лишь реформы Александра II привели к отмене крепостного права, дали толчок созданию суда присяжных, расширили рамки о самоуправления. Но после «охладительного периода» реформы были свернуты, та же судьба постигла реформы начала XX века  – реформаторам в России был уготован тернистый, а то и трагический путь. И сегодня большинство населения России относится к либеральным ценностям как минимум неоднозначно – с опаской и недоверием.

В неграмотных странах власть культивирует агрессивную безграмотность: неграмотный народ не имеет представления о правах человека и гражданской инициативе. Авторитарные популистские режимы – а иного опыта Россия не вкусила по сей день  – манипулируют населением и, опираясь на отсутствие привычки к свободе и регулярному свободному труду, дискредитируют ценности либерализма. Амбициозность, индивидуализм, предприимчивость осуждались на всех этапах истории России. Свобода у нас не была востребована ни в XIX, ни в начале XXI столетия.

В заключение уместно привести рассуждения французского политолога Бруно Гроппо, определившего неприятие россиянами свободы в либеральном прочтении как итог «травматического опыта» страны. Общества, как и люди, переживают травматический опыт  – он оставляет шрамы, которые нелегко залечить. Используем метафору: под «травматическим опытом» следует понимать прошлое, которое привело к появлению в социальном теле ран, требующих длительного времени для заживления, и от них навсегда остаются шрамы, а раны причиняют страдания. Травматическое прошлое имеют страны, пережившие бунты и кровавые диктатуры: имея разную природу, власть привычно прибегала к насилию, нарушая права и свободу граждан.

Насилие было направлено против интеллектуальных и самодостаточных слоев населения, но затронуло общество в целом. Как отмечает Гроппо, террор «сеял страх и недоверие – жизнь в условиях диктатуры не проходит бесследно для общества».

Однако травматическое прошлое нельзя вытеснять бесконечно. Опыт показывает, что в своих поисках позитивной идентичности российское общество постоянно оказывается лицом к лицу со своим травматическим прошлым. Но народ, считающий себя носителем великой культуры, свободным, самодостаточным, не может игнорировать этот вопрос: это ставит под угрозу сами основы свободы. По словам Гроппо, Россия «не могла долго смотреть в зеркало своего прошлого и, в приступе головокружения, решила о нем вообще не говорить». Отвернувшись от прошлого, как если бы его никогда не существовало (или речь шла о коротком периоде), нынешняя политическая власть России стремится навязать народу новые мифы в отношении свободного прошлого и будущего его страны.

Оригинал данной статьи в электронной версии см., пройдя по ссылке:

http://www.znanie-sila.su/?issue=articles/issue_4492.html&r=1

.     

Приговор 

Источники и литература:
[1] Тит Ливий в «Истории Рима от основания города» описывает борьбу плебеев и патрициев за свободу, а Марк Аврелий в «Рассуждениях» пишет о «государстве, где закон равен для всех и о единодержавии, которое почитает свободу подданных».

[2] Никколо Макиавелли в работах «Рас­суж­де­ния о первой декаде Тита Ливия» и «Государь» изложил принципы свободного республиканского правления.

[3] В основе терминологии либерализма лежат слова «свобода» и однокоренные с ним. Авторы испанской конституции 1812 года, в оппозиции к испанскому абсолютизму, вероятно, первыми ввели в употребление слово «либерал» для обозначения сторонников оппозиционного политического движения, целью которого стала свобода.

[4]В англоязычной интерпретации более употребительна следующая терминология: манчестерский либерализм («манчестерство», «манчестерская школа») или free-trade, во французской – laissez faire. А итальянский «Большой исторический словарь» определяет либерализм как «экономическую доктрину, основанную на свободной инициативе, свободной торговле, гармоничном свободном рынке; под laissez faire, laissez passer подразумевается невмешательство и экономическая свобода, а государству отводится роль чистого гаранта».

[5]Эти идеи изложены Дж. Бентамом в «Принципах законодательства» и других работах  – «Фрагмент о правительстве», «Руководя­щие начала конституционного кодекса для всех государств», «Наука о морали». Он стал родоначальником теории утилитаризма, вобравшей в себя ряд социально-философских идей Гоббса, Локка, Юма, французских материалистов XVIII века (Гельвеция, Гольбаха).

[6]А возможно, и раньше: с 1349 года в Англии существовал закон, согласно которому местные органы власти должны были заботиться о трудоустройстве лиц, не имевших достаточных средств (определенных правительством) для жизни, если они не могли работать. В XVI веке получила распространение система приютов, впоследствии работных домов, в которых призревались нетрудоспособные (инвалиды, вдовы, малолетние дети), а состоятельная часть населения уплачивала налог в пользу бедных – социальная ответственность имущих слоев всегда была выше, чем в других странах.

[7] См.: В.О. Ключевский. Курс русской истории. Лекция 18; С.М. Соловьёв. История России с древнейших времен. События от смерти Юрия Владимировича до взятия Киева войсками Андрея Боголюбского (1157–1169 гг.)

ЗС 04/2016 Номер журнала

Фотографии взяты из интернет ресурсов и являются их собственностью.

COPYRIGHT 2016

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина

http://lana-allina.com 

R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина

http://lana-allina.com 

Автор Проза.ру: 

http://www.proza.ru/avtor/lanaallina

Авторские права защищены законом.
Данная статья опубликована и в бумажном варианте - см. выше (журнал "Знание-сила", 2016, номер 4 (1066), С. 21-29.
Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.
Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой и журналу "Знание-сила".
Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной
http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте
http://lana-allina.com/articles

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

Ахалтекинец власти

Лана Аллина

Отрывок из моего романа "Воронка бесконечности"

…А нынешняя эпоха? То же коловращение, все те же концентрические круги по воде океана времени. Позитивная ура-патриотическая идентичность советской эпохи возрождается, как птица феникс, из пепла в современной России. И узнаешь ее легко, хотя она, точно хамелеон, меняет цвет, формы, тональность, перекрашивает свои пятна… Эта новая – да новая ли? – идентичность утверждается на самом высоком уровне и проходит все возможные идеологические проверки, а затем апробируется в новых учебниках, которые получают путевку в жизнь лишь с высочайшего соизволения. Вот уже и сроки установлены…

Новые иллюзионисты и кукловоды XXI века пока еще не достигли мастерства своих предшественников, но все же, все же...

Как взбунтовался, озверел, как взбеленился необъезженный ахалтекинец Власти! Брыкается, взвивается, встает на дыбы, ржет, пышут гневом его ноздри — и не позволяет подойти к себе, не поддается он выездке. Весь выпотнел одичавший конь, и морда у него вся в пене… Ой, как взъерепенился! Плюется наш конь горячей слюной, пугается, злобится на весь мир, пытается укусить, бьет своим тяжелым, подкованным сталью копытом, высекает искры. Страх, ненависть, алчность движут конем, и бьет он наотмашь — целится не в бровь, а в глаз думающих людей страны, стремится расколоть российский орех и выбить из него интеллектуальное зернышко, а к себе подпускает только агрессивное невежество и хамство.

Не чистых кровей конь, вероятно.

Осажденная крепость предлагает живущему в ней народу нулевую, а возможно, и отрицательную стоимость человеческой жизни, прославляет новых и старых кремлевских мечтателей, навязывает культ вождя. С экранов телевизоров проливается на людей тщательно отфильтрованная виртуальная информация, а телезрителей погружают в зазеркалье популярных ток-шоу. 

I'm

Дома, в метро, на работе россияне пялятся в планшетники и айпады, погружаясь в омуты, завихрения, воронки виртуальных игр — стрелялок, бродилок, балделок. Может быть, лишь в информационных сайтах и в некоторых блогах люди могут получить представление о реальном положении в стране и в мире. Но большинству россиян интереснее смотреть ток-шоу...

Власть наверху и на местах правит сильной рукой, и большинство советских… ой, что это я говорю? Любопытная оговорка, однако… Многие, может быть, даже большинство россиян уверены в справедливости такой власти. Что поделаешь — неамбициозное общество.

Ханжество и лицемерие, равнодушие, цензура в защитной маске и расхожие штампы лозунгов — все они, разбившись на пары, исполняют торжественный, медленный вальс-бостон перед миллионами одураченных зрителей, разместившихся в партере, амфитеатре, ложе бенуа, а больше всего, на галерке. Круговая порука позволяет власти манипулировать людьми. Бюрократия мимикрирует, рапортуя о своей самодостаточности.

Как метко сказал когда-то Джордж Оруэлл! Авторитарные режимы создают угодную им действительность по своему желанию и на свое усмотрение.

Преисполнившись любовью к Родине, сильные мира сего и сегодня, даже больше, чем в Империи Зла (наверное, потому, что им больше нечего бояться и некому противостоять), путают свой карман с государственным, показывая остальным заразительный пример, да еще и кичатся собственной наглостью и безнаказанностью.
А чтобы отвлечь несведущих, необразованных, невежественных людей, вносят в Думу абсурдные законопроекты. О запрещении иностранных слов, например.

Снова и снова концентрические круги по воде. Точно, как в двадцатые годы прошлого века. Да, точно. Бабушка ведь мне рассказывала о тогдашних экспериментах.

СамопЁр попЁр до самопЫсу 1) — вот какой замечательный образец советского новояза!

Стабильная нестабильность, незавершенная завершенность. Немилосердные дела. Страна, градус абсурда которой резко повышен. Нет, не так. Сама Система покоится на абсурде — и абсурдна в принципе.
Интересно, поддается ли лечению вирус бездонного терпения, который народ моей страны подхватил много веков назад, да так и не приобрел иммунитета к нему? А все потому, наверное, что вирус этот много раз мутировал и стал почти неузнаваемым. И одной из таких мутаций стал не проходящий никогда, с длительными обострениями и краткими ремиссиями, тяжелый советский грипп. Он тоже неизлечим, этот грипп, и, как его осложнение, возникает новый ген – ген советскости.

Но как быть с пресловутой свободой — нужна ли она в действительности? И разве возможна была настоящая свобода в СССР? Не только для обычных людей, для человека с улицы, но для людей науки, искусства, литературы?

Да что там! Существовала ли реальная свобода для руководителей партии и правительства? Или они и сами стали заложниками созданной ими Системы?
И стала ли такая свобода реальностью для кого бы то ни было в современной России? Для правителей-державников, для политиков, ученых, людей искусства? Ой ли? Свежо предание… Да и востребована ли была свобода в нашей стране хотя бы на каком-то этапе?

1) Велосипед поехал к фотографу

Отрывок из моего опубликованного романа "Воронка бесконечности"

© Лана Аллина
© Светлана Князева 2016

Отрывок из опубликованного романа "Воронка бесконечности"

COPYRIGHT 2013

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина

http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина
http://lana-allina.com

Авторские права защищены законом.
Эта миниатюра опубликована и в бумажном варианте - это отрывок из романа "Воронка бесконечности". М.: Альфа книга, 2013 
Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.
Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Лане Аллиной / Светлане Князевой
Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной
http://lana-allina.com
и данной страницы на этом сайте
http://lana-allina.com/articles/284170

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

Фотография принадлежит соответствующему сайту и доступна по ссылке в интернете:

google.ru/search?q=ахалтекинец+фото&newwindow=1&tbm=isch&source=iu&imgil=4D1-

Гимн свободе

© Светлана Князева, доцент РГГУ, Москва.  

        Даже в наше смутное переходное время ни один нормальный человек в здравом уме и твердой памяти, будь то простой россиянин, представитель власти на любом ее уровне или служитель церкви, едва ли станет - просто не сможет! - опровергнуть такую базовую ценность современной цивилизации, как человеческая жизнь, а значит, право человека (по рождению!!!) на жизнь. Однако в XXI столетии итогом этого священного – я бы сказала, трепетного – права – стали право человека на достойную жизнь и на свободу, необходимейшим условием и оборотной стороной которого – оговоримся, это необходимо! – являются право на выбор и ответственность за результаты этого выбора.

Таково базовое и - добавим - либеральное прочтение понятий ЖИЗНЬ и СВОБОДА. Однако в современном российском восприятии - и уже не только на уровне массового сознания, но и в образованных слоях - либерализм все чаще трактуется в негативных терминах – от надоевшего, набившего неприятную оскомину трюизма - до того, что становится ругательством: У ИХ ТАМ ЛИБЕРАСНЯ...

      У меня как у историка возникает недоумение - и целый массив вопросов: а почему? Кому выгодно искажать смысл понятий? С чьей легкой руки "либерасты " стали нашими чуть ли не главными врагами? Является ли это результатом умелой пропаганды? Незнания философии? Истории?
***
     Стремление к свободе было свойственно народам во все времена – в городах-полисах от Древней Греции до средневековых европейских городов. Формула «Я Римский гражданин» эволюционировала в направлении принципа «Городской воздух делает свободным по истечении года и одного дня». В эпоху Гуманизма разгорелась борьба свободных городов – Коммун и Святого Престола: дух свободы был несовместим с диктатом власти, кем бы она ни была представлена. Позднее в Западной и отчасти в Центральной Европе родились привычка к свободе и сопротивление произволу – важнейшие проявления гражданской инициативы.

     С середины XIX в. на Западе усиливается интерес к либеральным доктринам, идеологии, утверждается соответствующий стиль жизни, складываются либеральные системы. В основу этих процессов были положены идеи Джона Лильберна, Джона Локка, Шарля Луи Монтескье, других деятелей английского, французского, американского Просвещения, экономистов конца XVIII-первой половины XIX вв. – Адама Смита, Дэвида Юма, Вильяма Кобдена и др.

     Либерализм [лат. liberus - в основе слова «свобода» и однокоренные с ним] - политическое кредо, совокупность философских, правовых, экономических, финансовых идей, образ мышления, стиль жизни западных интеллектуалов. В основе этого комплекса теорий, поведенческих стереотипов, практик и моделей власти лежит идея свободы – основополагающего стремления человека. Свобода предусматривает ответственность, свободное волеизъявление, собственность, свободу личности от произвола власти в результате снижения опекающей роли государства и церкви, верховенство права, свободное предпринимательство. В «Британской энциклопедии» либерализм определен как политико-правовая доктрина, нацеленная на «защиту жизни и свободы личности, на недопустимость ущемления ее прав, обеспечиваемых законами, судом присяжных и правоохранительными органами». Индивидуум может быть «настолько свободным, насколько его действия не препятствуют свободе других». [http://www.britannica.com/EBchecked/topic/339173/liberalism; Encyclopaedia Britannica. Chicago; London; Toronto. 1946. Vol. 13. P. 1000; в опубликованных в последние годы работах, в том числе, российских авторов, по теории, практике либерализма приводятся выдержки из европейских энциклопедий]. В итальянском «Большом историческом словаре» либерализм определен как «доктрина, основанная на уважении личной свободы, либеризме, юридическом равенстве граждан, разделении властей, суверенитете, правовом государстве, основанном на системе представительства и гарантированном Конституцией, на участии граждан в выборах на основе цензовой системы, светском характере власти, на веротерпимости» [Grande Dizionario di Storia. Milano. 1998. P. 738], а немецкая энциклопедия Der Grosse Brockhaus определила либерализм как движение за свободу и государство, которое не нарушает свободу личности [Цит. по: Ростиславлева Н. В. Германские либералы первой половины XIX в. К. фон Роттек. К. Т. Велькер. Ф. К. Дальман. В. фон Гумбольдт. Д. Ганземан. М. 2010. С. 5].

      По мнению же теоретика либерализма и нашего современника Томаса Палмера, либерализм имеет три базовых опоры — права личности, ограничение вертикали власти, спонтанный порядок. Начиная с Адама Смита под спонтанным порядком в европейской философии и политических науках понимали созданный в данном конкретном социуме достаточно стабильный порядок, при котором все слагаемые силы, группы общества играют свою роль, в которой они заинтересованы и которой они удовлетворены, по крайней мере, настолько, чтобы не возникало стремление к ниспровержению данного порядка. [http://www.polit.ru/article/2005/12/09/palmer/].

     Либералы XIX столетия оспорили божественное право монарха на власть (монарх правит по воле нации!), роль религии как единственного источника познания, поместили на первый план принцип уважения естественных прав человека на жизнь, свободу и собственность, достоинство человека, его личное пространство, идеи свободного контракта, равенства граждан перед законом и прозрачности власти – свойства, необходимого для обеспечения этих принципов.

     Реализация либеральных идей обеспечивала светский характер власти, терпимость в отношении конфессиональной принадлежности граждан [Эти права изложены во «Всеобщей декларации прав человека» 1948 г., а также во всех международно-правовых документах, инициированный ООН и обязательных к исполнению для всех её членов].
     Проявлениями свободы являются право на выбор, независимость, гарантии личного пространства, а угроза автономии личного пространства исходит от «правительственной тирании» и «тирании господствующего в обществе мнения».

     Базовым источником либерализма стала теория естественного права, изложенная Джоном Лильберном в середине XVII в. Вслед за Лильберном Джон Локк доказал, что свободная личность – основа стабильного общества [Локк Дж. Два трактата о правлении. М. 1988. С. 137—138].

     Концептуальное ядро либерализма образуют следующие положения. Первое: изначально присущая человеку свобода, ответственность, личное пространство, частный интерес (частное благо) и возможность самореализации, обеспечиваемая собственностью и политико-правовыми институтами, приоритет частной пользы – человек лучше знает, что для него лучше. Второе: оптимальная модель социума основана на свободном обмене идей, интеллектуальных и иных ценностей, на свободной конкуренции. Третье: либеральная система обеспечивает раскрытие творческого потенциала человека и его благополучие, но одновременно приводит к раскрытию потенциала общества и обеспечивает его (общества) благополучие. Из этого непосредственно вытекают: право человека стремиться к счастью, рациональное устройство общества и оптимальный баланс частной и общей пользы (блага). В центре внимания либералов – идеи правового государства, представительства, гражданской инициативы.

     Свобода в либеральном прочтении основана на толерантности и компромиссе. Важным инструментом и методом достижения компромисса у «классических» либералов XIX столетия стала «золотая середина» – juste milieu. Этот инструмент нацелен на создание баланса политических сил, достижение компромиссов, маятника власти. Juste milieu использовалась для примирения партий, контроля вертикали власти, баланса частной и общей пользы, светской и духовной власти – ради достижения политического компромисса и стабильности.

     Свобода независимо от статуса человека, рода занятий, религии, политических убеждений оставалась умозрительной до Американской Войны за независимость и Революции во Франции. Этот стиль жизни встретила в штыки значительная часть французской аристократии и бюрократии, терявшая привилегии и мечтавшая о реставрации режима, сковывавшего свободу и предприимчивость. Мыслители Просвещения сформулировали идею свободы в терминах прав человека, а американская Война за независимость привела к созданию конституции, в основе которой лежит центральная идея либерализма (и представительной демократии) – the government of the people, by the people and for the people.
  Этот принцип стал стержневым моментом новой политической культуры, рождённой в конце XVIII в. Просвещением, Войной за независимость в США и Революцией во Франции.

  В экономической сфере основой либерализма стала «экономическая доктрина, основанная на свободной инициативе, свободной торговле, свободном рынке», на невмешательстве и высокой степени экономической свободы. В «Теории нравственных чувств» Адам Смит развил теорию мотивации труда, основанного на личной заинтересованности – только свобода выбора позволяет человеку быть счастливым! При этом личный успех (ограниченный, естественно, рамками личной ответственности и законом) расценивается как результат предприимчивости, трудолюбия и соответствует высшим интересам государства. Государство должно обеспечить защиту предприимчивости, если она не противоречит законам, свободе и инициативе другого человека. По мысли Адама Смита, государству следует лишь принимать меры по расширению образованности бедных классов. А в утилитаристской доктрине Джереми Бентама предусматривались осуществляемые государством функции защиты необеспеченных слоев населения. Бентам полагал, что свобода – это смысл существования - в ней заключены частная польза и рациональный расчет; в то же время баланс частной и общей пользы – залог стабильности в обществе [Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. — М. 1998. С. 234].

   Отвергнув христианскую догму о ничтожности человека перед Богом, либералы обосновали возможность счастья на земле как естественного права человека. Свобода и счастье максимального количества людей обеспечивают нравственность в обществе: принцип личного счастья «срабатывает», если он согласован с общей пользой. Об этом писали такие крупные мыслители, как И. Кант, Ф. Кене, Ж.-Ж. Руссо, А. Смит, Дж. Бентам, Дж.-Ст. Милль и другие.

     Страна, сохранявшая экономическое, колониальное, морское, торговое, финансовое, политическое лидерство, стала колыбелью и эпицентром либерализма. Политико-правовая мысль Англии объясняла причины лидерства свободной инициативой, защитой собственности, недопустимостью нарушения личного пространства человека.

    Развитие идей Кальвина об абсолютном предопределении, Божественном невмешательстве в дела человеческие, а главное, ее интерпретации адептами этого уже этического учения привели их приверженцев к убеждению: человек может спасти свою душу (а это главная цель любого христианина!) ежедневным систематическим трудом, и по тому, насколько успешна его деятельность, стабилен и высок уровень благосостояния, просчитать свою будущую судьбу.

    Следствием стало создание современной индустриальной цивилизации.

     Свобода человека может быть ограничена только законом и не должна ущемляться ни другим человеком, ни властью, ни церковью. Залогом стабильности государства является представительное правление через реально действующий парламент, но при этом народ должен иметь навыки исполнения возлагаемых на него прав и обязанностей. [Князева С. Е. Идея свободы и инструмент "золотой середины" в теории и практике европейских либералов ХIX столетия. - М. Вестник РГГУ. 2013. Н. 13. Ноябрь. СС. 181-184].

  Важной составляющей частью идеологии европейского Просвещения, затем либерализма стала теория народного суверенитета, то есть свободы воли нации (свободы выбора) и "золотой середины" - juste milieu - в отношениях между управляющими и управляемыми. Цель гражданского общества и правового государства - защита неотчуждаемых прав личности, в центре внимания свободная человеческая личность, а свобода в либеральном прочтении квалифицируется как ответственность человека за свои действия. Но ответственность является оборотной стороной подлинной, а не виртуальной свободы, а самодостаточный образованный человек – подлинно, а не виртуально свободный человек, для которого жизнь без свободы немыслима и который не потерпит насилия или манипулирования.

     Новый этап национального самосознания привел в конце XIX в. к осознанию европейскими народами своей идентичности. Ее основой стал суверенитет, а следствием – идея корпоративной свободы, которую получает личность через отождествление себя с нацией.

    По мере эволюции либеральной системы в развитых странах произошли сдвиги в политической культуре, правосознании граждан, предпочтение стало отдаваться реформам, а брутальный путь социального протеста – революции, социальные катаклизмы – рассматривался как тупиковый все большим количеством граждан. Либералы стали смещать фокус внимания на свободу совести, академическую свободу, недопустимость ущемления privacy.

     На рубеже ХIХ-ХХ вв., с осуществлением реформ, в развитых странах проросли первые ростки демократии. Однако демократия стала результатом длительной борьбы. По мнению Вольтера, демократия есть результат длительной борьбы. А рассуждения французского историка-либерала Алексиса де Токвиля о двух составляющих демократии сводятся к следующему.

     Первая – осознанное стремление значительной части общества к реформам, требования реформ - с использованием таких инструментов гражданской инициативы для воздействия на власть, как массовая оппозиция, профсоюзное, забастовочное, массовые общественные организации и иные движения. Другая составляющая - осознанное стремление власти осуществить добровольно назревшие реформы: они все равно будут осуществлены, но ценой такой близорукой политики могут стать бунт или революция [Токвиль, А. де. Демократия в Америке. — М.1994. С. 37].

     Известный итальянский философ Норберто Боббио определил демократию как "правление законов", как «синтез политической выгоды и моральных устремлений власти», правила игры для преодоления конфликтов без кровопролития, а также как такую политическую модель, в которой политические амбиции власти в максимально возможной степени увязаны с моральными критериями [Bobbio N. Il futuro della democrazia: una difesa delle regole del gioco. Torino. 1985. PP. 170-171].

     Либеральный опыт Запада способствовал утверждению правового государства, где свобода квалифицируется как ответственность. Ответственность – оборотная сторона свободы, и свободный образованный человек не потерпит манипулирования, в какой бы форме оно ни преподносилось: через привилегии, СМИ, заигрывание власти с народом или через иные каналы доступа.

     Страны менее развитые, чем Великобритания, Франция, США, в определенной мере Италия, все чаще демонстрируют интерес к утверждению либеральных идей в практике этих государств, хотя либеральный опыт долгое время не получал там развития из-за слабой политико-правовой культуры большинства граждан.

*** ***
     Демократия.

     Что вообще стоит за этим словом? А - за словами: верховенство закона? Свободные выборы? Или свобода - это вообще синяя птица Мориса Метерлинка, на поиски которой отправились отважные дети?

     Или, может быть, всё же где-то в самой матрице, в ядре идентичности восприимчивых к демократии культур кроется ценность человеческой жизни? Личности? А тогда - можно ли построить демократию?!!!

    Не обладая глубокими традициями уважения к жизни и свободе человека, многие европейцы, проживающие в менее развитых, чем Великобритания или сегодняшняя Германия, странах, с течением времени всё же в той или иной мере приобрели привычку к свободе, а власть – умение находить компромиссы, в том числе, через механизм juste milieu – а россияне никогда не имели такого опыта и традиций. Так, страна с центром в Вечном городе восприняла античную культуру, философию и римское право. Ядро европейской цивилизации, колыбель свободных Коммун, процветавших благодаря систематическому труду, на заре Нового времени государства Северной Италии стали очагом свободы, перекрестком мира, информационным мостом между Западом и Востоком, эпицентром деловой активности, образования [Князева С.Е. Власть и общество в Италии и России. – В Сб.: Россия и государства Апеннинского полуострова на современном этапе. М. 2012. С. 51-52].

    Россия находилась за «скобками Европы», и многовековая изоляция от европейских научных достижений, наследия античной философии, теорий и практик власти, права не прошла бесследно. С эпохи Киевской Руси власть была прочной, если во главе ее стоял единовластный грозный правитель. Этому способствовали суровый климат, скудные почвы, безбрежные просторы при отсутствии естественных границ, удаленность от Мирового океана, изоляция от Европы, Дальнего Востока. Зыбкость границ приводила к нападениям – власть и подданные нацелились на поиск врага. Правитель владел собственностью, включая людей (!). Так обозначился, включился, а в дальнейшем получил развитие механизм вОТЧИнного управления, а уважение россиян к человеку, закону, опыта свободы, привычки к свободному труду не возникло.

     После сближения с Византией власть на Руси отзеркалила сходные черты власти этой страны, восприняла цезаропапизм – так возникла система отношений, основанная на подчинении церкви и населения государству. В правление Андрея Боголюбского (ок.1111-1174 гг.) Владимиро-Суздальское княжество достигло могущества и впоследствии стало ядром России.
    Однако политика этого князя оценивается многими историками как жесткий переворот в политическом строе Руси: он ОДНОЙ ЛИШЬ своей волей изменил лествичный порядок и, что гораздо важнее, - сам механизм наследования престола - и тем укрепил личную власть [В. О. Ключевский. Курс русской истории. Лекция 18; Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. События от смерти Юрия Владимировича до взятия Киева войсками Андрея Боголюбского (1157-1169 гг.)].

     На Юге Италии, из-за постоянных вторжений неприятеля, в таких экономических, коммерческих, торговых центрах, какими были крупные порты (дававшие широкое поле в том числе и для незаконных форм обогащения, криминала, наживы), возникли (так же, как в России) преклонение перед сильной, но необязательно законной властью и неуважение к человеку, закону. Итогом стал произвол власти в отношении населения, с одной стороны, и формирование специфических механизмов сопротивления власти, с другой. Организованная преступность – мафия – проникала во властные структуры и сливалась с властью, а также большое число нелегальных организаций, пополнявшихся за счет маргинальных слоев общества, удельный вес которых в структуре общества всегда был высок. Вековая отсталость, поголовная неграмотность, преступность не позволяли развиться активности, направленной на производительную сферу – ее основными формами стало участие в преступных сообществах.

      Однако в южной Италии в XIII-XIV вв. возникли и первые университеты Европы, в Салерно, Неаполе, Болонье, Риме – они играли огромную роль в формировании рациональной правовой системы Запада и правосознания. С течением времени Италия восприняла стандарт западной культуры: образованность – стартовый капитал для свободного человека. Этому способствовали отсутствие крепостного права, а в Северной Италии – серьезной личной несвободы, а также заинтересованность элиты в оптимальных для человеческого достоинства формах политической власти – результат распространения гуманистических идей.

     Россия находилась за пределами европейского пространства.    

        Деспотизм власти укрепился в течение 300 лет татаро-монгольского ига и закрепил систему и механизмы вотчинного управления, на которые наложились механизмы, унаследованные от Золотой Орды.

     Наследие Ига состоит в том, что в российской модели власти были воспроизведены многие черты азиатской кочевой модели, точнее, кочевой составляющей, в ядре собственной государственности, а также механизмы "вождества".

    Данный термин принадлежит известному российскому аналитику Дмитрию Орешкину, который считает, что монгольское кочевое вождество есть ранняя форма складывавшейся государственности и отличается от государства тем, что оно "целиком замыкается у кочевых групп на одного человека, у которого есть харизма, который объединяет различные группы кочевых народностей для одной великой цели, которая, как правило, связана с грабежом соседей.." По мнению Орешкина, вождество — это "очень характерная вещь, в особенности для ордынской организации пространства" [Дмитрий Орешкин: «В ближайшем будущем неизбежно новое Смутное время» - [Электронный ресурс]: URL: https://openrussia.org/post/view/12775/ (дата обращения 01.03 Марта 2016)]

    Разовьём эту мысль так: вождество - оптимальная модель власти для управления населением на огромных пространствах с зыбкими неопределёнными (не естественными) границами, которая заострена на постоянную оборону и борьбу с соседями, на расширение жизненного пространства и на удержание подданных в повиновении. Отсюда  - "проклятие пространства". 

    Механизмы вождества получили отточенное развитие в эпоху Ивана Грозного, в отдельные периоды господства Временщиков, в сталинском СССР. 

    Рождавшаяся на обломках 250-летнего татаро-монгольского ига и пока еще очень слабая Московская власть не могла не взять на вооружение, а в дальнейшем и скопировала существенные черты архаической восточной деспотии и азиатского экстенсивного (именно - кочевого!) способа производства, а "проклятие пространства" определили ресурсный характер её экономики [соглашусь в этом отношении с мнением российского ученого М. С. Восленского: Восленский М. С. Номенклатура. М. МП "Октябрь". 1991. С. 573-576].

    Правление азиатов-завоевателей укрепило пиетет россиян перед сильной властью, а их бездонное долготерпение вылилось в многовековое рабство более половины населения – в апатию, безразличие, сервилизм и бездонное терпение народа.

     Итогом стало почти трехсотлетнее крепостное право – то есть рабство, а рабство развращает раба даже больше, чем рабовладельца. [С. Е. Князева. Статья в монографии. Италия в начале XXI века. /Сборник ИМЭМО РАН. Ответственный редактор А. В. Авилова. М. ИМЭМО РАН. 2015. СС. 128-131].

  Пропасть между управляющими и управляемыми стала непреодолимой. По мере того, как она увеличивалась, росло и крепло их взаимное недоверие. 

    Другая сторона медали (которую не в силах понять западный человек), - это уважение или, скорее, преклонение перед сильной, даже грозной, властью, а точнее государством-властью (в ряде случаев даже её обожествление!) при условии, что она снисходит - или делает вид, что снисходит - до нужд народа. При этом для народа принципиально важным становится отнюдь не его собственное благополучие (Потерпим! И не такое терпели!), а синтетическое идеализированное понятие о преданности Государству-власти, олицетворенному в правителе. В таком случае, возникает устойчивая традиция: чем грознее (и зачастую неправеднее) государство-власть, тем выше поднимается планка и собственного Величия в глазах россиян. Показательно, что собственное благосостояние людей никак не влияет на их представления о сильной и сплоченной стране.

     Италия стала колыбелью Гуманизма – возросло уважение к личности, ее правам, образованию. Россия оказалась за скобками Гуманизма, в плену травматического опыта [Гроппо Б. Как быть с "темным" историческим прошлым. - http://www.polit.ru/article/2005/02/25/groppo/] - деспотической власти, замешанной на восточной деспотии и византийском цезаропапизме. Уважение к достоинству человека, закону не возникло, россияне позиционировали себя подданными правителя, но не гражданами – так включилась «программа самоуничижения».

     Отсутствие прививки свободы вывели Россию за скобки уважения человека к самому себе и своей стране [Гилинский Я.И. Исключенные навсегда. Российское будущее: тревоги, о которых нельзя промолчать. - Новая Газета, 18 ноября 2011 г.]

     Слово «либерализм» пришло в русский язык в конце XVIII в. сперва в значении «вольнодумство», "потворство", и негативный оттенок (терпимость, попустительство, потакание - то есть по сути либеральничанье) сохраняется до сих пор. И поскольку потворство власти вольнодумству в обществе признавалось признаком её слабости, то восстание декабристов – первое оформленное требование ввести ограничения власти – завершилось крахом; в зону турбулентности попали и проекты Михаила Сперанского.

    Либеральные реформы 60-70-х гг. XIX в., привели к отмене крепостного права, послужили толчком к внедрению правовой нормы Habeas Corpus Act – неприкосновенность личности, презумпция невиновности, беспристрастный суд - и созданию суда присяжных, расширили рамки самоуправления. Но реформы зависли, а проект российской конституции М.Лорис-Меликова (1881 г.) затонул после смерти российского императора.

Та же судьба постигла реформы начала XX в. – С. Витте, П. Столыпина, либеральные проекты Третьей Государственной Думы (1915 г.) – реформаторам в России был уготован тернистый, а то и трагический путь.

    Амбициозность, предприимчивость осуждались на всех этапах истории России. Правовая поддержка деловой активности не возникла в России, а в Италии она опиралась на политико-правовой прецедент. В России свобода не была востребована ни в XIX столетии, ни в начале ХХI в., а власть и общество бросало – и продолжает бросать - из одной крайности в другую.

    Автократические персонифицированные режимы ХХ века решительным образом дискредитировали ценности либерализма. Но в Италии Савойский Дом, Святой Престол, меньшее распространение атеизма, итальянский конформизм сделали невозможным устойчивую приверженность власти и общества к тоталитарной автократии. Россия же после Октября 1917 г. оказалась в состоянии цивилизационной катастрофы, откуда не выбралась и поныне [Гилинский Я. – там же; После Империи. Под общей ред. И.М. Клямкина. М.2007. С. 222; Яковенко И. Культурный рок. Как долго нам еще оставаться «страной особой судьбы»? – НГ-Сценарии. 26 фев. 2013.; http://sovsekretno.tv/projects/channel/anons/?807]. - и она, по-видимому, стала уже не первой в истории страны. Ведь режим использовал готовую матрицу Российской идентичности – жёсткую иерархию, механизмы политического действия, отсутствие уважения к человеческой жизни, к достоинству человека, неуважение к образованной элите, интеллектуалам, отсутствие привычки к свободе.

    По мере эволюции либеральной системы в развитых странах произошли сдвиги в политической культуре, правосознании граждан, предпочтение стало отдаваться реформам, а брутальный путь социального протеста – революции, социальные катаклизмы – рассматривался как тупиковый всё бОльшим количеством граждан. Либералы стали смещать фокус внимания на свободу совести, академическую свободу, недопустимость ущемления privacy.

   В отсталых странах, с предельно высоким уровнем неграмотности (и забитости) населения, где в культурном ядре и в матрице жизненной программы государства отсутствуют традиции уважения к жизни человека, к его достоинству, к образованному самодостаточному человеку, а власть поощряет агрессивное неуважение к человеку и к образованию - культивируется агрессивная безграмотность.

В структуре матрицы жизненной программы отсутствует составляющая, которая обеспечивает уважение к личности человека и к его достоинству (и уважение человека к самому себе.) Население не имеет представления о базовых правах человека при полном отсутствии опыта контроля политических институтов над флюсом вертикали власти. Отсутствует также опыт парламентаризма, борьбы за базовые права человека, уважения к закону, к мнению меньшинства, каким бы малым оно ни было, исполнения каждым гражданином обязанностей перед обществом. В таких условиях декларированные властью абстрактные принципы свободы и равенства воспринимаются в широком массовом сознании как анархия и ущемление права собственности вплоть до ее уничтожения. Цели абстрактной справедливости и абстрактной абсолютной свободы для всех на деле всегда оборачиваются попранием конкретных прав и свободы конкретных людей, Террор и самые изощренные формы манипуляции по отношению к человеку со стороны власти возводятся в ранг государственной политики. А гильотина и фригийский колпак становятся страшными символами борьбы с людьми, не поддающимися манипулированию и отвергающими стереотипы, навязываемые властью.

  Увы... Согласно выборочным опросам (2015 г.), приблизительно треть россиян относятся Иосифу Виссарионовичу с уважением, считает смерть Сталина «утратой великого вождя и учителя», почти четверть одобряют установку памятника Сталину – 37%, а идею о переименовании Волгограда в Сталинград – 31% опрошенных «Левада-центром».

  Можно ли переписать матрицу программы? Ответ на этот вопрос пытались найти многие аналитики - настолько он сложен и неоднозначен.

   И сегодня большинство населения России относится к праву человека на свободу как минимум неоднозначно. Власть культивирует агрессивную безграмотность: неграмотный народ не имеет представления о свободе и гражданской инициативе. Россия, по выражению Игоря Яковенко, и сегодня остается страной «сущностно вчерашней», а ее сознание отражает позавчерашний день [Яковенко И. Культурный рок. Как долго нам еще оставаться «страной особой судьбы»? – НГ-Сценарии. 26 фев. 2013].

  Уместно привести здесь рассуждения социолога, политолога, профессора Сорбонны Бруно Гроппо о «травматическом опыте» стран, переживших бунты и диктатуры, где власть постоянно нарушала свободу, прежде всего, интеллектуальных и самодостаточных слоев населения. Такой опыт России привел к появлению в социальном теле ран, от которых остались шрамы, требующие длительного времени заживления [Гроппо Б. Как быть с "темным" историческим прошлым. - http://www.polit.ru/article/2005/02/25/groppo/]. Возникла точка невозврата, когда путь к свободе и жизни в цивилизованном обществе блокирован: диктатуры не проходят бесследно.

   Такие травмы, тяжёлые раны причиняют страдания, результатом которого чаще всего становится РЕСЕНТИМЕНТ. Как минимум, это недоумение и растущее раздражение людей, отчего они живут хуже, чем хотелось бы (и чем живут другие), а как максимум - социальная зависть, недоверие ко всем "чужим", озлобление, болезненное стремление доказать свою "особость", уникальность (у нас не как "у их там!"), желание отгородиться от внешнего мира и, в ряде случаев, приближение к накоплению критической массы ненависти. А ещё это отсутствие привычки брать на себя ответственность за СЕБЯ ЖЕ (в силу отсутствия привычки к свободе) - и потому стремление свалить все свои беды на внешнего врага. Логическим завершением развития подобного сценария может стать точка невозврата, что будет, несомненно, иметь самые серьёзные (и непредсказуемые) последствия как внутри страны, так и в её отношениях с внешним миром.

    Авторитарная власть стремится вычеркнуть или до неузнаваемости исказить, переписать (в который уже раз!)  целые страницы истории России - и призывает заняться этим неблаговидным делом российских интеллектуалов, оправдывая это необходимостью воспитания патриотизма. Но общество, живущее в XXI столетии, называющее себя свободным, не может игнорировать необходимость беспристрастного изложения истории. Базовые культурные и особенно ценностные ориентиры, на необходимость сохранения которых делают высшие представители власти во всех своих выступлениях, никогда – НИ РАЗУ (можете проверить!) - не уточняя, в чем же они заключаются (оперируют лишь лозунгами Величия, Славы, патриотизма), направляют общество назад, в палеоконсервативную реальность, а точнее, ирреальность, и очень часто мешают объективному восприятию россиянами своей ценностной модели, собственного прошлого – и настоящего.

    Хуже того. Используя справедливые чувства ненависти россиян к фашизму, манипулируя этими СВЯЩЕННЫМИ ДЛЯ ВСЕХ НАС ЧУВСТВАМИ, сегодняшняя пропагандистская машина изощренно манипулирует этими чувствами, направляя потоки ненависти, грязи в адрес тех, кто никогда фашистами не был, а сражался против него вместе с Советским Союзом в рамках антигитлеровской коалиции - либеральные демократии.

   Что ж. Раскручивание образа врага - это старый, хорошо испытанный в ХХ (и не только) веке метод. Наступим снова на те же грабли?

.    

   А тем временем: "Человеческая жизнь не имеет политических убеждений, идеологических пристрастий, точек зрения на что бы то ни было и ценников. С ней все просто — ее надо защищать вне зависимости ни от чего, потому что — либо есть, либо уже нет" [Тихонский Ю. Травля. Новая Газета. 2014. 26 дек. Вып. № 146.: http://www.novayagazeta.ru/profile/14417/].

   Преодоление этих барьеров – единственный выход из тупика, хотя это вызывает жесткий протест у псевдопатриотов и у ревнителей устоев. Но травматическое прошлое не раз ставило и ставит под угрозу не только свободу, но ближайшее будущее - и настоящее - саму жизнь страны.

   Хотим ли мы остаться в виртуальном Зазеркалье?

© Лана Аллина /

© Светлана Князева

Положения статьи опубликовано автором в крупных научных, научно-публицистических, журналистских статьях в России и за рубежом, в том числе, зарегистрированных в РИНЦ. В частности: Идея свободы и инструмент "золотой середины" в теории и практике европейских либералов ХIX столетия. - М. Вестник РГГУ. 2013. Н. 13. Ноябрь. СС. 181-184; "Ценности и интересы в итальянско-российских отношениях в начале XXI в. Италия в начале XXI века. /Сборник ИМЭМО РАН. Ответственный редактор А. В. Авилова. М. ИМЭМО РАН. 2015. СС. 128-143;

перепечатка статьи (в сокращениях) осуществлена в 4 номере журнала "Знание-сила", 2016 г.; в электронном виде см., пройдя по ссылке:

http://www.znanie-sila.su/?issue=articles/issue_4492.html&r=1

.        

Слова на иллюстрации - "Идеалы и Свобода"

Фотография сделана автором в музее Турина

    .                                     . .     

Фотографии взяты из интернет ресурсов и являются их собственностью.

COPYRIGHT 2016
2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
Авторские права защищены законом.
Данная статья опубликована и в бумажном варианте - см. выше 
Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.
Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой
Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной
http://lana-allina.com и данной страницы на этом сайте
http://lana-allina.com/articles
ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ.

Секция 10. Политическая культура и идеологии. Самара, 2015

Князева С. Е.

Российский государственный гуманитарный университет, г. Москва

.               

Welfare State, социально ориентированное государство – модель европейской либеральной демократии – стало сегодня логическим завершением «классического либерализма» XIX - начала ХХ столетия. В его основу были заложены: изначально присущее человеку право на свободу и внутреннее личное пространство, ответственность как логическое развитие права на свободу, достоинство, возможность самореализации, обеспечиваемая собственностью и политико-правовыми институтами – положение, более всего акцентированное германским либералом Людвигом фон Мизесом [12, С. 154, 14, С. 17]. Либеральная система способствует раскрытию творческого потенциала человека, но тем самым приводит и к раскрытию потенциала общества. Следствием является принцип приоритета частной пользы: личный успех расценивается как результат деловой активности и трудолюбия и согласуется с интересами государства [9, С. 181-184, 19, С. 125, 20, С. 227, 12, С. 136-139]. В центре внимания либералов находятся права личности, спонтанный порядок, баланс вертикали и горизонтали власти [17, URL] – и идеи правового государства, представительных институтов, гражданской инициативы.

И либералы, и их предшественники – мыслители Гуманизма и Просвещения – рассматривали свободу с позиций прав человека, а вектором современной представительной демократии является формула the government of the people, by the people and for the people. Толчком к развитию идеи свободы стала теория естественного права, изложенная в 40-е гг. XVII в. Джоном Лильберном, обосновавшим главенство народа в процессе законотворчества, осуществляемого народом через парламент. Локк доказал, что личность, обладающая правом на жизнь, свободу, собственность – основа стабильного общества [12, С. 15-17, 84, 13, С. 137—138]. Таким образом, либерализм основан на парламентаризме, конституционализме, представительной демократии, а свобода человека, понимаемая как свобода выбора и как ответственность за выбор, ограничена лишь законом и не должна ущемляться ни властью, ни церковью. Залогом стабильности государства являются представительное правление и правовое государство, но народ должен иметь навыки исполнения возлагаемых на него прав и обязанностей [14, С. 17, 103, 18, С. 24, 28]. В ХХ в. адептом этой идеи стал Фридрих фон Хайек [16, С. 16, 23, С. 5-17].

Европейская либеральная традиция основана на свободной инициативе и предполагает ограниченное вмешательство государства в экономику – и в ХХ в., с утверждением кейнсианских механизмов. Государство должно стоять на страже закона, обеспечивать защиту собственности, деловой активности, конкуренции, рыночных механизмов. И Адам Смит, и Джереми Бентам полагали, что свобода есть смысл существования: в ней заключены частная польза и разумный, рациональный расчет и для человека, и для государства [9, 181-184, 12, 134, 16, С. 21-23, 30, 19, С. 34-35], а баланс частной и общей пользы является залогом стабильности в государстве [2, С. 234]. Но они (как и многие другие адепты либерализма) преисполнились убеждением: власти необходимо принимать меры к обеспечению минимального уровня бедных классов и расширению их образованности [19, С. 125-126, 130, 20, С. 151].

Либералы (Франсуа Кене, Адам Смит) обосновали возможность счастья на земле как естественного права человека: принцип личного счастья «срабатывает», когда он согласован с общей пользой, и служит развитию нравственности в обществе [20, С. 158, 253, 16, С. 29-30].

Механизмом осуществления права на свободу стала золотая середина – то есть толерантность политики, работающий маятник власти в системе сдержек и противовесов, контроль вертикали власти горизонталью, баланс частной и общей пользы, светской и духовной власти.

Новый этап национального самоопределения привел в середине XIX в. к осознанию народами своей идентичности в рамках государственного суверенитета, следствием чего стала к середине ХХ в. идея корпоративной свободы личности через отождествление ее с нацией – но без ущемления личной свободы каждого. Как следствие, к середине ХХ в. власть в развитых европейских странах стала отдавать предпочтение реформам, брутальный путь социального протеста рассматривался как тупиковый все большим количеством граждан, и либеральные демократии сместили фокус внимания на свободу совести, академическую свободу, privacy. Власть такова, каково само общество – эта мысль занимала и Милля, и немецких либералов Л. фон Мизеса и В. фон Гумбольдта [12, С. 178, 14, С. 119, 123].

Вектором современной либеральной традиции Европы являются базовые права человека, включая право на достойную жизнь, свободу как результат выбора и ответственность за этот выбор. Свободный образованный человек – подчеркивали либералы – не потерпит манипулирования, в какой бы форме оно ни преподносилось: через привилегии, СМИ, заигрывание власти с народом и т.п. Человек, понимающий свободу как ответственность, выбор, гарантию прав, не потерпит нарушение privacу властью, другими людьми даже ценой того, что власть во многом (или почти целиком – а именно такую пропаганду ведут автократии) освобождает его от ответственности [11, URL] .

Теоретики «социального государства»-«государства благосостояния» середины ХIХ в. немецкие философы и правоведы Лоренс фон Штейн и Роберт фон Моль определили его как государство, где осуществляется равенство в правах для всех страт общества и отдельной личности, формально равный доступ к реализации разумных и не запрещенных законом целей путем создания институтов, которыми может воспользоваться любой гражданин.

Страны менее развитые, чем Великобритания, Франция, США, в какой-то мере, Италия, демонстрировали определенный интерес к либеральным идеям, но либеральная традиция не была воспринята ими из-за слабой политической культуры и низкого уровня правосознания, а также почти повальной неграмотности большинства населения. В ХХ веке население этих стран в той или иной степени стало жертвами великого социального эксперимента. Популистские вожди манипулировали населением и, опираясь на отсутствие привычки к свободе и регулярному творческому труду, дискредитировали ценности либерализма в тех странах, где либеральная традиция не получила развития [11, URL].

В конечном счете это стало одной из важнейших причин возникновения европейских автократий.

В начале ХХI столетия тоталитаризм как государственно-политический феномен остается в центре внимания: ряд исследователей считают его исключительным явлением ХХ века, другие полагают, что он имеет более глубокие исторические корни. В пользу первой позиции свидетельствует то, что тоталитарные модели максимально развились в ХХ веке: их появление связано с эрой простого человека с улицы и с приходом после первой мировой войны в политику малообразованных, но амбициозных людей. Сам термин «тоталитаризм» возник в середине 20-х гг. ХХ столетия и использовался (на VI Международном конгрессе исторической науки в Осло в 1928 г.) применительно к оформившемуся в те годы режиму Муссолини. Другие исследователи полагают, что определенные черты общества и государства, присущие данной модели, элементы тоталитарного сознания стали проявляться в древневосточных деспотиях, в государствах вотчинного типа – на ранних стадиях государственности, либо в моменты его глобального, системного кризиса [5, С. 607-608, 10, C. 144]. Так, в конце XVIII в. элементы тоталитарной модели социума во вполне узнаваемой форме получили развитие в якобинском Терроре.

В ХХ столетии две тоталитарные модели – германский национальный социализм и советский интернациональный социализм (или национал-большевизм) – являлись сложившимися, жесткими моделями социума. В процессе исследования их матрицы обращает на себя внимание сходство между ними.

Прежде всего, на первый план выходит несомненный приоритет Государства, отождествляемого с Партией и Вождем, который обладает всей полнотой власти в государстве [5, С. 371-372, 6, С. 69, 296-297, 7, С. 243-244, 22, URL, 24, P. 497]. Общество, нация, тем более человек играют по отношению к Государству-партии подчиненную роль. Речь идет уже не просто о наличии органической связи Вождь-Партия, Государство-Власть и Власть-собственностью, а о полном соединении, взаимопроникновении, слиянии Государства=Вождя=Партии=Власти=Собственности, что выражается и в слиянии на всех уровнях государственного, партийного, народнохозяйственного и профсоюзного аппарата [5, С. 175-176, 6, С. 307-308, 7, С. 190, 24, P. 497]. Происходит огосударствление экономики – национализация целых отраслей промышленности, директивные государственные заказы и поставки, создание государственных учреждений по управлению отраслями промышленности, планирование [5, С. 63-66, 6, С. 54-55, 24, Р. 497]. Даже с учетом того, что кейнсианские методы управления экономикой и социальной сферой были так или иначе взяты на вооружение в европейских странах и США начиная с 30-х гг., в тоталитарных системах роль государства имела всеобъемлющий характер: власть вмешивалась во все сферы и заниматься активным регулированием не только экономики, но и социальных отношений, политики, идеологии, личной жизни каждого человека, а бюрократический аппарат стал важнейшей опорой режима [6, С. 66-68, 70-71, 308-310, 24, Р. 497].

Важной особенностью тоталитарного государства становятся вождизм и четкое оформление продуманного культа Вождя – главного носителя власти в государстве. Миф о Вожде и Партии-духовно-рыцарском ордене (по утверждению исследователя тоталитарных режимов Н. В. Устрялова) – это важнейшая часть официальной идеологии [5, С. 175-176, 6, С. 68-69, 24, P. 497, 22, URL].

Обращает на себя внимание создание универсальной идеи (доктрины), а вследствие этого и официальной, то есть государственной идеологии. В итоге подобное государство постепенно оформляется как идеократическое: роль идеологии предельно завышена – до такой степени, что правители становятся ее заложниками. Особое значение приобретает контроль над свободной мыслью, над СМИ [5, С. 289-290, 292, 6, С. 336, 346, 24, P. 497, 1, URL]. Государственная идеология оказывает решающее влияние на политику, религию, экономику, культуру, вторгается в повседневную жизнь каждого человека и ежеминутно корректирует их, заставляя развиваться по её канонам: она с определенного момента начинает функционировать как саморазвивающийся организм, своего рода джинн, выпущенный из бутылки. Н. В. Устрялов акцентирует внимание на зацикленность власти на идеологии, которая выражена в концепции «идея-правительница» и которая заставляет людей на известном этапе принимать утопию за реальность, лишая их минимальной свободы, а Ханна Арендт использует термин идео-логика или даже идея-логика [1, URL, 22, URL]. По-видимому, наличие государственной идеологии является условием sine qua non, а вот ее суть не имеет особенно большого значения. Зато почти всегда в таком государстве появляется теневая фигура серого кардинала, обладающего реальной властью,: именно он является главным идеологом, гарантом Системы.

Сущностно важной чертой, присущей тоталитарной модели социума, является экспансия идеологии. Эта идея в принципе не нова: убеждение о цивилизаторской миссии передовых европейских стран по отношению к отсталым народам распространилось в ряде развитых европейских государств, в особенности, в Великобритании, и особенно на рубеже XIX и ХХ вв. Однако в тоталитарных государствах она приобрела несравненно более выраженную и логически законченную форму. В свою очередь, идея Миссии Великой державы приводит к оформлению крайних форм национализма – шовинизма и антисемитизма, которые непременно заявляют о себе в тоталитарных моделях социума, какие бы «интернациональные» одежды на него ни примеряли [4, С. 263-264, С. 275-276, 5, С. 31, 475, 595, 6, С. 287-288]. Идея «пролетарского интернационализма», ставшая внешнеполитической стратегией СССР, была проявлением изощренного национализма. Конечно, пролетарский интернационализм противопоставлялся национализму в Германии, и таким образом в течение длительного времени мировое сообщество было убеждено в том, что советский «пролетарский интернационализм», а на самом деле классовый национализм, и германский расовый национализм не имеют между собой ничего общего [4, С. 263, 277, 5, С. 30-31, 61, 475, 595]. В нацистской Германии национализм, расовый шовинизм, антисемитизм были стержнем идеологии и пропаганды и самыми последовательными направлениями государственной политики [6, С. 288-289, 322-323]. Однако с середины 30-х гг. и советское руководство начало прибегать к мягкому, а в конце 40-х гг.) - очевидному антисемитизму, шовинизму и ксенофобии, выражавшейся в борьбе против космополитизма. До начала 30-х гг. официальная пропаганда осуждала колониальную политику царского правительства, но после издания «Краткого курса истории ВКП(б) (1937г.) колонизация народов Закавказья, Средней Азии уже представлялась не «абсолютным злом», а «относительным благом» для отсталых народов [4, С. 263-264], и СССР стал преемником царской России и в осуществлении государственной политики великодержавного национализма, а позднее – и антисемитизма [4, С. 340-341, 5, С. 409-411].

Анализ типологии жестких моделей социума выводит на культивирование образа врага, направленное на уничтожение инакомыслия: и в Германии, и в СССР уже в 20-е-30-е гг. была создана тайная политическая полиция – разветвленная сеть Гестапо и ОГПУ-НКВД - и всемерно поощрялось доносительство [1, URL, 5, С. 395-396, 6, С. 316-318, 7, С. 246-247, 22, URL, 24, P. 498]. Эта черта оказалась, в общем, характерной и для фашистской Италии, однако в борьбе с инакомыслием фашистский режим Муссолини не создал системы ГУЛАГ и массовых концлагерей, хотя и там была создана тайная полития – ОВРА [25, P. 84, 90-91, 26, P. 392, 558, 21, URL].

Далее, официальная тоталитарная идеология делала ставку на усредненного человека или, скорее, на серую массу. Общество физических лиц создавалось посредством пропаганды виртуального всеобщего равенства в счастливом Зазеркалье новой эры, которая в прямой форме осуществлялась лишь в СССР [4, С. 253-254, 5, С. 360, 408] но присутствовала и в нацистской Германии [6, С. 256, 266, 342-343] и, совсем слабо, в фашистской Италии, где приверженность коллективизму не принадлежала к числу традиционных черт и где личность и общество демонстрировали скорее конформизм [24, Р. 424, 25, Р. 92]. Но яркая, одаренная образованная личность представляла особую опасность для тоталитарного режима – интеллектуальная элита стала его главным врагом.

В основу политики тоталитарных режимов легло декларируемое, в той или иной форме, уничтожение частной собственности или хотя бы необходимость ее ограничения и создание общественной собственности на средства производства. Однако в результате национализации собственности частных лиц или акционерной, словом, любых видов собственности, во многих случаях принявшей форму безвозмездной и незаконной экспроприации, она была сконцентрирована в руках тех, кто обладал реальной властью, получивших возможность пользования и владения ею [5, С. 176-177, 179]. Широкий характер приняла национализация в Италии и особенно в Германии [6, С. 63-64], где были созданы государственные учреждения по управлению отраслями экономики. В Германии на съездах национал-социалистической партии принимались четырехлетние планы экономического и социального развития страны [6, С. 68-69, 215].

Интересной особенностью тоталитарных режимов является размытость в понятиях прав и обязанностей граждан: официальная идеология декларировала права человека, но оставляла лишь право/обязанность неукоснительного выполнения его обязанностей.

Обратим внимание на массовую базу режимов и особенно на поддержку их маргинальными группами. Самые глубокие общественные низы оставались верной и постоянной опорой режима: не обладая умом, знаниями, трудолюбием или привычкой к систематическому трулу, savoir faire, они приобретали власть, не гнушаясь средствами, и приобщались к государственной собственности. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры, извлекаемые из мощного пласта европейской и советской литературы ХХ в., факты повседневной и устной истории.

Выделим также эстэтизацию политики вождями, власть ради власти [15, С. 205-206], крайнюю степень идеализации человека (на уровне декларации – ярким примером стала Конституция 1936 г.), отрицание прежних законов, права, наконец, расчеловечивание и нарушение «меры вещей» в человеке, если использовать категории античной философии. В итоге режимы уничтожили «старую» мораль и создали новую, вектором которой стало культивирование нового человека (Лебенсборн в Германии).

Советская тоталитарная модель социума сумела опереться на более широкую массовую базу. Вера в утопические идеалы оказалась, по-видимому, не столь сильной в Германии, тем более, в Италии, где выдвигаемые режимом лозунги не были столь абстрактно-гуманистическими. Обращает на себя внимание и большая эклектичность идеологии как фашизма, так и национал-социализма [6, С. 270-271, 342-343, 24, Р. 425], по сравнению с марксистско-ленинской идеологией, и меньшая опора на догму; зато в них нашли отражение многие мистические и символические черты, что отсутствовало, по крайней мере, в официальной марксистско-ленинской доктрине. Очевидно, поэтому, несмотря на декларации гитлеровской пропаганды о «надклассовом обществе» лишь советская пропаганда сумела убедить мир в том, что «Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новую эру в истории человечества».

Тоталитарное сознание усиливается в обществе в периоды глобального – системного – кризиса: власть демонстрирует слабость, неэффективность. Популистские вожди, обладающие определенной харизмой, выдвигают лозунги абстрактной, глобальной свободы и справедливости, а не цели борьбы за конкретную свободу и справедливость для отдельной человеческой личности, за соблюдение конкретных законов, за счастливое будущее всех людей, а не настоящее конкретного человека – и авторитарный режим имел тенденцию к перерождение в тоталитарный [10, С. 137-138].

.          

В отсталых неграмотных странах на всем протяжении истории отсутствуют традиции уважения к образованному человеку, власть культивирует агрессивную безграмотность, а население не имеет представления о праве на свободу, равно как и о других базовых правах человека – и все это при отсутствии опыта контроля политических институтов над вертикалью власти.

Ушло ли в прошлое тоталитарное сознание в ряде европейских стран, отвергнувших автократическое прошлое после второй мировой войны? Или, подобно «микробу чумы, который... может десятилетиями спать… прячется в кладке стен новых социальных конструкций, и придет… такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города» [8, С. 383]? Стали ли в начале ХХI века тоталитарные эксперименты века ХХ закрытой страницей в книге европейской истории?

Источники и литература:

1) Арендт, Ханна. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. И. В. Борисовой. М. ЦентрКом. 1996. URL: http://www.e-reading.club/book.php?book=1017156 (дата обращения 26.03.2015)

http://www.e-reading.club/chapter.php/1017156/58/Arendt_Istoki_totalitarizma.html (дата обращения 26.03.2015)

2) Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. — М. 1998.

3) Бердяев Н. Судьба России.М. 1991.

4) Верт Н. История Советского государства. 1900-1990. М. Прогресс-Академия. 1994.

5) Восленский М. С. Номенклатура. М. Советская Россия. 1991.

6) Галкин А. А. Германский фашизм. М. Наука. 1989.

7) Геллер М. Утопия власти. М. МИК. 1995.

8) Камю А. Чума. М. Зарубежная классика. 2014.

9) Князева С. Е. Идея свободы и инструмент "золотой середины" в теории и практике европейских либералов ХIX столетия. - М. Вестник РГГУ. 2013. Н. 13. Ноябрь. СС. 181-184.

10) Князева С. Е. Истоки и корни тоталитарного сознания в России. //Право на свободу. Сб. М. РГГУ. 2000.

11) Князева С. Е. Стратегия успеха: эффективное лидерство – барьер против манипулирования.URL:http://ineto.my1.ru/news/strategija_uspekha_kak_izbezhat_manipuljacij/2013-02-22-175 (дата обращения 23.03.2015)

12) Либерализм Запада XVII-XIX вв. М. 1995.

13) Локк Дж. Два трактата о правлении. М. 1988.

14) Мизес, Л. Индивид, рынок и правовое государство. СПб. 2010.

15) Оруэлл Дж. 1984. М. ДЭМ. 1989.

16) Очерки истории западноевропейского либерализма. (XVII-XIX вв). М. ИФРАН. 2004.

17) Палмер Т. Либерализм, глобализация и проблема национального суверенитета //Полит.ру. URL: http://www.polit.ru/article/2005/12/09/palmer (дата обращения 25.01.2015).

18) Секиринский С. С. Шелохаев В. В. Либерализм в России. М. Памятники исторической мысли. 1995.

19) Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М. Издательство социально-экономической литературы. 1962.

20) Смит А. Теория нравственных чувств. М. Республика. 1997.

21) Устрялов Н. В. Итальянский фашизм. М. 1999. URL: http://www.e-reading.club/book.php?book=1017156 (дата обращения 29.03.2015).

22) Устрялов Н. В. Национал-большевизм. М. Эксмо. 2003. URL: http:// www.twirpx.com (дата обращения 27.03.2015).

23) Хайек Ф. Дорога к рабству. М. 2005.

24) Friedrich C-J. Brzesinski Z-K: Totаlitаriаn Dictаtorship аnd Аutocrаcy: New York. 1966. Cit: Brancati A. Civiltà nei secoli. 3. Firenze. La Nuova Italia. 1990.

25) Montanelli-Cervi. Storia d’Italia . L’Italia del Novecento. Milano. Fabbri Editore. 2001.

26) Tasca A. Nascita e avvento del fascismo. Vol. 2. Firenze. Editori Laterza. 1972.

.

2015
2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Авторские права защищены.
Статья опубликована и в бумажном варианте в журнале: "Актуальные проблемы и достижения в общественных науках. Выпуск I. Апрель 2015. СС. 27-32. Самара, 2015, апрель. Сайт iron

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.
Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой и журналу на сайте izron
Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной
http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте

http://lana-allina.com/articles/210237

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

Светлана Князева

Тоталитарные режимы ХХ столетия: компаративный анализ

Отрывок из работы "Очерки истории социально-политической мысли в Европе и режимы ХХ столетия"

.      

И на исходе ХХ столетия, и на заре нового тысячелетия проблема тоталитаризма по-прежнему оставалась в центре внимания исследователей. Однако известно, хотя и не вызывает удивления тот факт, что в российской исторической литературе до последнего времени отсутствовали работы, посвященные сравнительному анализу тоталитарных моделей, сложившихся в ХХ веке. Число работ, посвященных исследованию проблемы тоталитарных моделей социума в данном ракурсе, сравнительно невелико и в зарубежной литературе.

Следует оговориться, что некоторые исследователи считают данный феномен исключительным явлением ХХ века. Другие же полагают, что эта модель социума имеет более глубокие исторические корни и что в ряде государственно-политических систем средневековья и нового времени получили определенное развитие и начали в той или иной степени складываться отдельные черты тоталитарного государства. В пользу сторонников первой позиции говорит то обстоятельство, что тоталитарные модели получили наиболее полное развитие лишь в ХХ веке - так называемом "массовом веке", веке "маленького" простого человека. Их появление было связано в первую очередь с наступлением «эры простого человека», то есть с приходом в политику большого числа малообразованных или даже неграмотных людей, обладавших весьма низким уровнем политической культуры и правосознания. «Эффект толпы», давший о себе знать уже в начале века и особенно после первой мировой войны, самым непосредственным образом повлиял на возникновение тоталитарных моделей. Даже сам термин «тоталитаризм» возник в 20-е годы нашего столетия и использовался применительно к оформившемуся в те годы режиму Муссолини.

Другие исследователи полагают, что некоторые тоталитарные черты общества и государства, а особенно элементы тоталитарного и утопического сознания стали проявляться уже на первых островках человеческой цивилизации, в первых, еще очень слабых, государственных объединениях, в частности, в древневосточных деспотиях, а позднее в государствах "классического" вотчинного типа. Иными словами, отдельные элементы тоталитарного государства возникали на ранних стадиях, когда государство было еще слабым и неразвитым, либо в моменты его системного кризиса.

Эта позиция выглядит, на наш взгляд, более аргументированной. Известно, что утопическая мысль, а затем и постепенно возникавшее в некоторых европейских странах утопическое и тоталитарное сознание, которые по мере развития становились питательной средой для возникновения политических систем с тоталитарными чертами, появились чуть ли не одновременно с ранними формами государства, когда последнее испытывало определенные сложности, поскольку было еще очень слабым.

На новых исторических этапах элементы тоталитарной модели социума получили определенное развитие в теории и практике ряда средневековых ересей. В частности, это проявилось в деятельности "Апостольских братьев" и в восстании Дольчино 1304-1307 гг., а также в средневековом народном эпосе о стране Кокканья, не говоря уже о творческих проектах создания Великой утопии Города Солнца, а впоследствии в Мюнстерской Коммуне 1534-1535 гг. Совершенно очевидно, что некоторые тоталитарные черты нашли отражение в якобинском терроре.

Если оставить в стороне ряд различий на уровне доктрин (идеологий), две тоталитарные модели из трех сложившихся в ХХ веке - германский национальный социализм и советский «интернациональный» социализм - являлись жесткими моделями тоталитаризма. Характерные для них черты нашли в этих моделях социума наиболее полное выражение. Третья модель - итальянский «пролетарский фашизм» - является смягченной или «стыдливой» (по меткой характеристике крупного советского историка-итальянская Б.Р.Лопухова), ибо тоталитарные черты не проявились в Италии с такой полнотой. Режимы же Восточной Европы в межвоенные годы или режим Франко в Испании, то есть так называемый феномен «иберийского» фашизма, до сих пор составляют предмет дискуссий, поскольку их исследователи как авторитарных режимов не могут принять их оценку со стороны своих оппонентов как тоталитарных режимов. Интересна и позиция, согласно которой некоторые авторитарные режимы могут в ряде случаев иметь тенденцию к постепенному перерождению в режимы тоталитарные.

В осуществленных на практике коммунистических утопиях, воплотившихся в режимы фашистского, национал-социалистического или национал-большевистского типа, достаточно определенно просматриваются черты, вследствие осуществления которых эти модели с неизбежностью превращаются в тоталитарные государства. Большинство исследователей, занимавшихся сравнительным анализом данного феномена в его различных модификациях, находят ряд общих, типологических черт, которые в самом общем виде характеризуют такую систему. В самом деле, при сопоставлении двух «жестких» тоталитарных моделей - национал-социалистической и большевистской - обращает на себя внимание несомненное сходство между ними.

В Советском Союзе и Германии тоталитаризм получил наиболее полно выраженные формы, а в Советском Союзе эта модель социума оказалась еще и очень устойчивой и жизнеспособной. Очень значительное развитие типологические черты тоталитаризма получили также в Италии, хотя в данном случае утвердилась «смягченная», или «стыдливая» разновидность тоталитарной модели социума.

Обращает на себя внимание тот факт, что, как только харизматические вожди выдвигали задачи борьбы за утверждение абстрактной, глобальной и совершенно отвлеченной справедливости, а не за соблюдение совершенно конкретных законов, за счастливое будущее всех людей, а не конкретного человека - в таком случае авторитарный режим, как правило, перерождался в режим тоталитарный.

Не случайно, по всей вероятности, и другое обстоятельство. Осуществление коммунистической идеи начиналось каждый раз как величайший и крайне гуманный социальный эксперимент, нацеленный на установление якобы реального равенства, братства и на свободном труде людей, то есть на достижение абстрактной справедливости для всех. Однако в своем практическом воплощении оно всегда превращалось в чудовищную и антигуманную по своей сути тоталитарную систему, в которой неизбежным стало подавление любых проявлений свободы личности. Не повторялась ли в данном случае история Христа, который искренне верил в возможность рая на земле и получил взамен свою Голгофу и ад на кресте?

На наш взгляд, основные черты, характерные для «жестких» тоталитарных моделей, сложившихся в 30-е гг. в Советском Союзе и Германии, а в более мягкой или расплывчатой форме, и для смягченной «итальянской модели», состоят в следующем.

Прежде всего, в тоталитарных режимах на первый план выходит несомненный и даже бросающийся в глаза приоритет Государства, полностью отождествляемого с Вождём, который, будучи наделен харизмой, обладает всей полнотой власти в государстве. Общество, нация, а тем более человек играют по отношению к Государству (и Вождю), примат которого проглядывается совершенно отчетливо, явно подчиненную роль. В такой ситуации становится понятным и легко объяснимым наличие не просто синкретической связи между Государством и Властью и между Властью и собственностью, но полное отождествление этих понятий (формула Государство = Вождь = Власть=Собственность). Это отождествление понятий Вождя, Государства, Собственности и Власти выражается, прежде всего, в полном слиянии на всех уровнях государственного (административного), партийного, народнохозяйственного и профсоюзного аппарата.

Необходимо подчеркнуть, что речь идет не просто о крайней степени вмешательства государства в экономическую сферу, но уже о предельном огосударствлении экономики, о создании государственной экономики. Это выражается в национализации целых отраслей промышленности, в обязательных государственных заказах и поставках, в создании государственных учреждений по управлению отраслями промышленности, во введении планирования (или отдельных его элементов).

Подобные процессы не были в тот период случайными. Именно в 30-е гг. в западном мире роль государства оказалась существенно пересмотрена, прежде всего, с позиций кейнсианства. Кейнсианские методы управления экономикой и социальной сферой получили большое распространение и во многих демократических государствах, начиная с США и кончая Францией. Однако в тоталитарных системах роль государства получила всеобъемлющий характер. Тоталитарная власть стала все более решительно вмешиваться во все без исключения сферы жизни и заниматься активным регулированием не только экономики, но и социальных отношений, политики, идеологии и даже личной жизни каждого человека.

В таких условиях создание громоздкого, разветвленного, капиллярного бюрократического аппарата являлось неизбежным и обязательным условием, а сам аппарат быстро стал важнейшей и надежнейшей опорой режима.

Далее, весьма важной особенностью тоталитарного государства становятся вождизм и четкое оформление глубоко продуманного культа харизматического лидера, Вождя, в рамках такого Государства-Партии. Как уже отмечалось, Вождь полностью отождествляется с Государством и является главным носителем не только власти, но и идеологии в государстве. В свою очередь, создание легенды, мифа о Вожде, который включает его биографию, обязательную для изучения во всех средних и высших учебных заведениях, становится важнейшей частью официальной, то есть государственной идеологии.

Обращает на себя внимание создание универсальной идеи (доктрины), а вследствие этого и официальной, то есть государственной идеологии. В итоге подобное государство постепенно оформляется как идеократическое, то есть такое, где роль идеологии завышена до такой степени, что работники идеологического фронта становятся важнейшей частью государства. Конечно, роль идеологии довольно значительна в любом государстве. Однако при тоталитарном режиме она настолько очевидно завышена, что начинает играть определяющую роль, в осуществлении всех «основных направлений политики партии и правительства», притом настолько, что правители практически становятся ее заложниками. При этом не допускаются никакие проявления инакомыслия, и в этой связи особое значение приобретает контроль над свободной мыслью, над печатью, то есть строжайшая цензура.

Следует особо выделить то обстоятельство, что на определенном этапе развития тоталитарного государства официальная, то есть государственная идеология перестает быть просто средством обеспечения власти вождя и партии, а также укрепления порядка в стране, но становится главной целью существования такого государства. Она неизбежно начинает играть совершенно самостоятельную роль и, в свою очередь, оказывает самое решающее влияние на все сферы жизни в государстве: на политику, религию, экономику, культуру, повседневную жизнь, и существенно корректирует их. Более того, вдумчивый анализ показывает, что, как это ни парадоксально, идеология становится как бы самоцелью в тоталитарном государстве и с определенного момента начинает функционировать как саморазвивающийся организм, оказывая воздействие на собственное развитие. По-видимому, именно по этой причине наличие официальной государственной идеологии в идеократическом государстве является условием sine qua non, а вот ее суть не имеет особенно большого значения, и именно поэтому она зачастую выглядит весьма туманно.

Зато почти всегда в таком государстве появляется теневая фигура правителя - серого кардинала, - который часто становится первой и, во всяком случае, обладающей реальной властью в государстве фигурой и который порой имеет даже бoльшую власть, чем сам лидер государства, ибо именно он является главным идеологом, а значит, и гарантом системы.

Следующей важной чертой, присущей для тоталитарной модели социума, является экспансия идеологии. В этом проявляется Миссия «самой прогрессивной и передовой общественно-политической системы» по отношению к более ''отсталым'' странам.

Эта идея в принципе далеко не нова. Вспомним, в частности, что идея о «бремени белых» - цивилизаторской миссии передовых европейских стран по отношению к отсталым и погрязшим в невежестве народам - получила значительное распространение в целом ряде развитых европейских государств, в особенности, в Великобритании, на рубеже XIX и ХХвв. Однако в тоталитарных государствах она приобрела несравненно более выраженную и логически законченную форму.

Логическое развитие идеи о Миссии Великой державы в тоталитарном государстве приводит к оформлению крайних форм национализма в его крайних проявлениях, в частности, в форме шовинизма и антисемитизма. Национализм непременно заявляет о себе в тоталитарных моделях социума и является его неотъемлемой чертой, в какие бы «интернациональные» одежды его ни пытались вырядить.

Совершенно очевидно, что идея «пролетарского интернационализма», возведенная в ранг государственной внешней политики Советского Союза, стала одним из самых ярких проявлений лицемерия советских деклараций, ибо она никогда не имела ничего общего с подлинным интернационализмом, а была лишь проявлением самого изощренного национализма. Пролетарский интернационализм противопоставлялся национализму в Германии, и таким образом в течение длительного времени весь мир был убежден в том, что советский «пролетарский интернационализм», а на самом деле классовый национализм, и германский расовый национализм не имеют между собой ничего общего. В нацистской Германии национализм был одним из самых последовательных направлений ее государственной политики. Однако и в Советском Союзе все попытки осуществления «пролетарского интернационализма» оборачивались на деле самым изощренным, поскольку замаскированным, и тем не менее воинствующим национализмом, какие бы конкретные формы он ни принимал - например, формы воинствующей ксенофобии или  отчетливого антисемитизма.

В самом деле, уже с середины 30-х гг. Советское руководство на практике постоянно отходило от декларируемых по-прежнему идей «пролетарского интернационализма» и начало прибегать сначала к мягкому, а затем (в конце 40-х гг.) - и очевидному антисемитизму, шовинизму и ксенофобии, выраженного, например, в борьбе против коммополитизма. В частности, до начала 30-х гг. официальная пропаганда подчеркивала, что Российская империя являлась «тюрьмой народов». Вследствие этого марксистская историческая школа М.Н. Покровского безоговорочно осуждала колониальную политику царского правительства. Однако после появления «Краткого курса истории ВКП (б)» и «Краткого курса истории СССР» (1937г.) оформляется совершенно иная трактовка проблемы. С этого времени колонизация народов Закавказья, Средней Азии и т.п. уже не представлялась «абсолютным злом», а, напротив, «относительным благом», т.к. Российская империя якобы осуществляла в отношении отсталых народов цивилизаторскую миссию. С этой точки зрения Советское государство, объединившее народы, многие из которых входили в состав царской России, в рамках «добровольной» федерации, стало рассматриваться как преемник этой великой миссии. При этом обходились молчанием погромы, ставшие по существу частью официальной политики царского правительства уже с начала ХХ века. На это обращает внимание Н.Верт в своей работе «История Советского государства». И заметим, кстати, что СССР стал преемником царской России и в осуществлении государственной политики антисемитизма. Особенно показательно, что первые проявления антисемитизма со всей очевидностью реализовались уже во время установления войсками Красной Армии советской власти в ряде российских и украинских городов, в частности, в Киеве в 1919 г.

По всей вероятности, все это, в конечном счете, свидетельствовало вовсе не о попытках совместить несовместимое в рамках одной идеологии и даже не о непоследовательности государственной идеологии и политики в СССР, а лишь о гораздо большем лицемерии режима большевиков, которым удалось убедить весь мир в том, что они открыли «новую эру в истории человечества».

Следующей чертой сходства, в особенности, между двумя жесткими моделями социума стали создание «образа врага» (внутреннего и внешнего) и подлинная «охота на ведьм», направленная на полное уничтожение инакомыслия. Эта черта оказалась, в общем, характерной и для фашистской Италии, однако в борьбе с инакомыслием фашистский режим Муссолини не создал системы ГУЛАГ или массовых концлагерей и политических тюрем. Между тем в СССР уже в 20-е, а тем более в 30-е гг. возникла необходимость в появлении тайной политической полиции (ГПУ, НКВД, затем КГБ), а также в принятии мер, поощряющих добровольное доносительство, как идеологических, так и материальных.

Далее, следует обратить внимание на стремление членов тоталитарного общества к полному физическому тождеству, в результате чего создается общество «физических лиц». Официальная тоталитарная идеология делает ставку на "уплощённого" и усредненного человека, или, скорее, на среднюю, серую массу. Это происходит, во-первых, в связи с пропагандой всеобщего равенства, которая в прямой форме осуществлялась лишь в СССР. Однако в косвенных проявлениях такая пропаганда присутствовала и в нацистской Германии, и, пусть в меньшей степени, в фашистской Италии, где приверженность коллективизму никогда не принадлежала к числу отличительных черт. Во-вторых, яркая, способная личность представляла особую опасность для тоталитарного режима. По этой причине интеллектуальная элита фактически оказывалась не просто нежелательной стратой для режима, но и его главным врагом, результатом чего стали ее изоляция и даже физическое истребление.

Кроме того, по тем же причинам в тоталитарном государстве в той или иной мере культивировался конформизм, характерный для всех трех тоталитарных моделей социума, получивших в ХХ столетии выраженный характер. Однако в наибольшей степени конформизм получил развитие в итальянском фашистском государстве, вероятно, в силу некоторых национальных традиций итальянцев, в числе которых следует отметить разумный эгоизм (sacro egoismo) и индивидуализм.

Далее, одной из центральных идей тоталитарных режимов являлось декларируемое - в той или иной форме, более или менее настойчивое - уничтожение частной собственности или хотя бы необходимость ее ограничения и создание общественной собственности на средства производства. Однако на практике этого не произошло нигде (и по логике вещей едва ли могло произойти). Напротив, в результате национализации собственности частных лиц или акционерной, - словом, любых видов собственности, во многих случаях принявшей форму безвозмездной, грубой, а потому беззаконной экспроприации, она так или иначе оказалась сконцентрирована в руках тех, кто обладал реальной властью, получивших возможность пользования, если не владения ею.

Довольно широкий характер приняла национализация в нацистской Германии и в фашистской Италии, где были к тому же созданы государственные учреждения по управлению целыми отраслями экономики. В Германии на съездах национал-социалистической партии в Нюрнберге (в ноябре 1933 и в ноябре 1936 гг.) были приняты четырехлетние планы экономического и социального развития страны. Однако наибольшее выражение процессы огосударствления экономики получили в Советском Союзе.

Интересной особенностью тоталитарных режимов является нарочитая и, разумеется, вовсе не случайная размытость и даже путаница в понятиях прав и обязанностей граждан «нового порядка». Неопределенная, размытая трактовка прав и обязанностей свидетельствовала о том, что во всех тоталитарных системах официальная идеология декларировала права человека, но не имела намерений соблюдать их, оставляя за ним лишь право неукоснительного выполнения его обязанностей.

Далее, обращает на себя внимание жесткая регламентация всех сторон жизни человека, включая и его частную (семейную) жизнь, со стороны функционеров и представителей Государства - чиновников.

Следует также указать на достаточно широкую массовую опору режима и особенно на полную поддержку его маргинальными группами. Вообще, маргиналы всегда оставались верной опорой режима, поскольку они в наибольшей степени выиграли от его существования. Не обладая в достаточной степени умом, трудолюбием, привычкой к систематическому труду, savoir faire, хозяйственным "духом", они могли приобрести в тоталитарном государстве власть простым путем, не гнушаясь средствами. А получив власть, они приобщались и к государственной собственности, используя ее в своих интересах на правах своеобразной пожизненной аренды.

Нужно выделить и такие типологические черты системы, как эстэтизация политики и жажду власти, упоенише вождя властью, захват власти ради самой власти, крайняя степень идеализации человека (по крайней мере, на уровне декларации), полное неуважение к существовавшим до возникновения режима законам и к религии, наконец, «расчеловечивание» и нарушение «меры всех вещей в человеке», уничтожение «старой» морали и создание новой, а также воспитание «нового человека», которое являлось важной частью государственной идеологии.

Среди различий между различными разновидностями тоталитарной модели социума, которые нашли полное воплощение в XX столетии, следует выделить следующие.

Во-первых, это различные пути прихода к власти - парламентский и путь переворота. Это едва ли случайно, ибо степень развития парламентских и правовых, а в более широком аспекте, и демократических традиций была все же более высокой в Италии или даже в Германии, чем в России.

Во-вторых, обращает на себя внимание как будто бы в корне различное отношение к вопросу о частной собственности в фашистской Италии, нацистской Германии и в Советском Союзе. В одном случае речь шла о декларативно негативном отношении к собственности и об обещаниях ее упразднить, а в другом вожди декларировали ее неприкосновенность. Однако советские вожди были скованы необходимостью придерживаться господствующей идеологии, в основу которой, хотя и чисто декларативно, было положено марксистско-ленинское учение, в то время как германских фюреров практически ничто не связывало в этом отношении на идеологическом уровне. Кроме того, уважение к собственности как к результату повседневного труда и разумной бережливости Личности является неотъемлемой частью западноевропейской политической и правовой культуры, к которой примыкали и Италия, и Германия, в то время как Россия постоянно оставалась за ее пределами. Наконец, советские диктаторы приобщались к государственному «пирогу» собственности лишь путем захвата власти и в силу наличия синкретической связи между Властью и Собственностью. В отличие от этого, крупные итальянские и германские чиновники могли получить власть, уже будучи крупными собственниками и активно поддерживая режим (а может быть, именно поэтому), хотя и здесь отнюдь не редкими были случаи приобретения собственности через получение высоких постов в партийном и государственном руководстве.

Далее, следует подчеркнуть, что в Советском Союзе рядовые граждане не могли владеть частной собственностью, а могли лишь иметь незначительную личную собственность, что было четко оговорено и в Основном законе страны - конституции. Советская школа, а затем и высшие учебные заведения с ранних лет воспитывали подрастающее поколение в духе активного неприятия любых форм частной собственности. Согласно утвержденной раз и навсегда версии советских учебников по истории для школ и университетов, все исторические деятели, даже самые прогрессивные, «страдали классовой ограниченностью», если они не были сторонниками уничтожения частной собственности.

Вышесказанное может объяснить и различное отношение к крестьянству в Италии и Германии, с одной стороны, и в России, с другой. В России геноцид против "кулака" (куда причисляли почти всех тружеников земли), этого собственника «по натуре», как квалифицировали крестьянство «классики марксизма-ленинизма», вылился в формы «обвальной» коллективизации. В Германии же твердо стоящий на ногах бауэр-труженик был защищен и поощрен законом «о наследственных дворах», принятом уже в сентябре 1933г.

Германский фюрер проявил, возможно, более разумное, рачительно-хозяйское (за исключением военного времени), отношение к собственному народу, предпочитая уничтожать лишь евреев как представителей «неполноценной» расы, а не «истинных арийцев». Советский вождь осуществил настоящий геноцид против собственного народа (если понимать под геноцидом непоправимый вред генофонда страны). Осуществление этого геноцида выразилось и в форме экономической, когда массовую рабочую силу на «великих стройках века» составили репрессированные советские граждане в целях модернизации страны и была создана изощренная система ГУЛАГ. Между тем в гитлеровской Германии на грандиозных общественных работах использовался труд военнопленных и угнанных из захваченных стран.

Что касается Италии, то репрессии против инакомыслящих приняли там менее массовый, а часто и менее выраженный характер. По всей вероятности, это было связано, во-первых с большим развитием конформизма в итальянском обществе, а во-вторых - с особенностями национальной психологии, тесно связанными с мягким климатом Средиземноморья и наличием теплого моря. Вероятно, следует также учитывать наследие эпохи Коммун, особенно в Северной Италии, а также наследие Гуманизма, оставившего в исторической памяти итальянцев трепетное отношение к Личности и невозможность грубого ущемления ее прав.

Следует также отметить, что советская тоталитарная модель социума в большей мере сумела опереться на ''энтузиазм миллионов''. Иными словами, воодушевление народа достижениями режима и всепоглощающая вера в правильность политики Советского Союза, в абсолютную непогрешимость Вождя и правительства, приобрели наиболее полное выражение в СССР. Из этого следует, что советской тоталитарной системе, вероятно, все же удалось опереться на более широкую массовую базу уверовавших в наступление "новой эры в истории человечества". Всепоглощающая вера в утопические идеалы оказалась, по-видимому, не столь сильной в Германии, а тем более, в Италии, где (в особенности, в Германии) выдвигаемые режимом лозунги имели к тому же более прагматически-конкретный и менее возвышенный характер.

Обратим внимание и на бОльшую эклектичность доктрины и идеологии как фашизма, так и национал-социализма, по сравнению с марксистско-ленинской идеологией, а также меньшая опора на догму. В силу этого фашизм и национал-социализм могли показаться менее стройными и менее логичными доктринами, поскольку они состояли из целого ряда противоречивших друг другу или даже вовсе несовместимых положений. Кроме того, в них нашли отражение многие мистические и символические черты, что вовсе отсутствовало в марксистско-ленинской доктрине, предложенной советским людям. Возможно, это объяснялось тем, что доктрины фашизма и национал-социализма включали в себя больше источников и составляющих и были в меньшей степени привязаны к какой-либо одной догме, чем марксистско-ленинская доктрина. По-видимому, их создатели рассчитывали таким образом привлечь на свою сторону максимальное количество убежденных сторонников из самых различных слоев общества.

Вероятно, с этим связано и различное отношение к религии - к церкви и вере. В СССР с самого начала стала осуще-ствляться антирелигиозная агитация и начал пропагандироваться крайний атеизм, следствием которого стало абсолютно непримиримое отношение к церкви вообще. Служители культа оказались лишенными всех прав, многие из них были уничтожены физически, а церкви разрушены или превращены в лучшем случае в склады. Сказанное свидетельствует о том, что советский режим пытался обеспечить воспитание всех своих граждан в духе беззаветной веры и преданности декларируемым идеалам и, главное, Вождю. Безграничная вера в Вождя не должна была ограничиваться еще одной безграничной верой - в Господа.

В Германии борьба против культа и его служителей никогда не принимала столь крайние формы, хотя и здесь режим постоянно шел на серьезное обострение с церковью и проводил репрессии против оппозиционно настроенных служителей культа. Более того, на ранних этапах существования нацистского режима отношение к религии было еще более непримиримым: ставился вопрос о некоем "позитивном христианстве" и о том, что верующий человек и национал-социалист есть вещи несовместимые.

Итак, христианский символ веры был заменен в Германии национал-социалистическим. Впрочем, это отчетливо прослеживается в одном из известнейших нацистских маршей - марше "Хорст Вессель":

"И любых из нас спросите, христиане мы иль нет?

Адольф Гитлер - наш Спаситель!- Вы услышите в ответ.

Лучезарен, бодр и весел, он ведет нас неспроста.

А Мессия наш - Хорст Вессель, понадежнее Христа".

Что касается Италии, то в этой стране не могло идти и речи не только о разрушении церкви и тем более веры, но даже просто о создании конфликтных отношений с церковью.

Наконец, выше уже затрагивался вопрос о большем лицемерии пропаганды, осуществляемой советской властью. Несмотря на многочисленные декларации гитлеровской пропаганды и пропаганды фашистского режима Муссолини о преодолении капитализма и построении «надклассового общества» лишь советская пропаганда не только поставила перед собой цель, но и действительно сумела убедить «капиталистический» мир в том, что «Великая Октябрьская социалистическая революция» открыла «новую эру» в истории человечества» и якобы смогла построить самую совершенную, бескризисную и справедливую социальную, экономическую, политическую и культурную систему - социализм как первую фазу бесклассового общества.

Итальянский фашизм обладал, правда, в различной сте-пени развившимися, типологическими чертами тоталитарного общества и государства. Однако, поскольку он являлся мягким вариантом тоталитарной модели социума, «стыдливым» по природе, то в нем не нашли полного выражения эти признаки. На наш взгляд, он был ограничен следующими факторами, которые не давали ему возможности развиться в более жесткий вариант тоталитаризма.

Во-первых, фашистский режим был скован наличием королевской власти, существовавшей в течение всего периода «черного двадцатилетия» и в целом ряде случаев сумевшей выполнять роль своеобразного и очень действенного «противовеса» режиму. Согласно Альбертинскому Статуту - Конституции Королевства Италии, действующей с 1861 г., король оставался высшим носителем государственной власти, символом и гарантом единства страны, выражением ее национальной идентичности. Это было важно именно в условиях Италии, которая поздно обрела национальное и политическое единство. Впрочем, в решающие моменты король вовсе не был лишь символом: в 1922 г. не кто иной, как Виктор-Эммануил III поручил Бенито Муссолини сформировать и возглавить правительство с участием фашистов, поскольку по конституции король имел право назначать и смещать министров. И именно король принял отставку фашистского диктатора, а по сути дела лишил его власти и отправил под домашний арест 25 июля 1943 г. Едва ли подобное могло случиться в жестких тоталитарных системах, так же, как вряд ли возможной была бы в них фигура монарха параллельно с фигурой диктатора - вождя.

Во-вторых, «стыдливый» характер итальянского фашизма проявился в том, что в течение всего "черного двадцатилетия" - периода существования режима "чернорубашечников" он был формально, а в решающие моменты и фактически ограничен действием Конституции Королевства Италии, принятой в марте 1861г. и просуществовавшей до провозглашения республики Италии после второй мировой войны (на референдуме 2 июня 1946 г). Именно в соответствии с конституцией король мог назначить Муссолини сформировать кабинет, а впоследствии принять его отставку. По конституции король имел к тому же довольно большие прерогативы вмешательства в дела правительства, которое было ему подотчетно. Главный орган законодательной власти - парламент - также существовал в течение всего периода пребывания фашистов у власти, хотя в результате окончательного оформления однопартийной системы после избирательной реформы 1928 г. и создания дублирующих его деятельность органов - Большого Совета Фашизма, а затем Национального Совета Корпораций, - а также после перехода к практике указов, он уже не обладал реальной законодательной властью.

Далее, своеобразной особенностью фашистского режима было то, что он страдал «раздвоенностью» символа веры в условиях фашистского, но одновременно и католического государства, причем такого, в котором официальной государственной религией оставался католицизм и являвшегося к тому же местопребыванием Святого Престола. С целью укрепления собственного престижа режим Муссолини не стал притеснять церковь, как это случилось в Германии и особенно в СССР, а, напротив, сумел достичь консенсуса с Ватиканом в результате подписания Латеранских соглашений 11 февраля 1929 г., хотя фашистские иерархи иной раз и могли пропустить утверждение о несовместимости католической веры с фашистской идеологией. В результате этого не только не были подорваны уважение к вере и авторитет церкви, но они еще и возросли благодаря Латеранским соглашениям.  

Конечно, Муссолини приходилось мириться с тем, что ему приходилось делить любовь и веру в себя с любовью и верой в Спасителя. Более того, в ряде случаев Ватикан оказывался даже еще более сдерживающим «противовесом», чем королевская власть, и выражал недовольство некоторыми акциями режима, например, принятием антисемитских законов осенью 1938г. или политикой режима в годы второй мировой войны. Однако в целом фашистский режим скорее выиграл, нежели проиграл от подписания Латеранских соглашений, поскольку приобрел себе в лице Святого Престола надежного союзника в католической стране.

Особенностью итальянского фашизма стал специфический итальянский конформизм, который проявлялся в несколько меньшем энтузиазме и вере многих итальянцев в абсолютную непогрешимость режима, то есть в меньшей его идеализации, чем это было в СССР или в Германии. Однако чтобы не стать «неудобными» или «лишними людьми» для режима, а то и просто изгоями, чтобы получить хорошее место на службе, нужно было соответствовать навязываемой и господствующей в обществе модели поведения и выполнять все его внешние нормы, в частности, быть членом фашистской партии и профсоюза. Такое поведение было необходи-мейшим условием выживания.

Естественно, в те годы никакая статистика не могла бы выявить подлинно уверовавших в фашистскую идею и конформистов. Однако косвенным доказательством значительного распространения конформизма в стране было большое количество политических анекдотов с первых лет фашистской диктатуры. В одном из них широкую известность приобрела реплика, ставшая крылатой:

За обедом сын спрашивает у отца:

- Что такое фашизм?

- Ешь и молчи! -

Отвечает ему отец.

Среди факторов, способствовавших развитию «стыдливой» тоталитарной модели в Италии, были также некоторые особенности национального характера, получившие развитие в связи с особенностями ее геополитического положения и климата, в частности, неприятие жестких и - в особенности - длительных форм диктата, в какой бы форме он ни осуществлялся. Следует учитывать традиции демократии, (а еще в большей степени, дух и историческую память о ней, рождённые еще в эпоху Коммун, Гуманизма, затем Просвещения и, наконец, Рисорджименто), укоренившиеся в исторической памяти итальянского народа, и тоска по ней, проявлявшаяся в стремлении осуществить ее, приобщиться к ней, по всей вероятности, не утраченные еще с эпохи средневековых коммун. Хотя, разумеется, в ходе Рисорджименто возникла и прямо противоположная политическая традиция - использование заговорщических и сектантских методов политического действия. Наконец, пресловутый «разумный эгоизм» - прямое наследие итальянского Гуманизма - также способствовал утверждению в стране мягкой тоталитарной диктатуры и широкого распространения конформизма.

COPYRIGHT 2015

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Авторские права защищены.

Статья опубликована и в бумажном варианте.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой.

Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной

http://lana-allina.com

и страницы на сайте

"Мои произведения и статьи"

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ

• Welfare State в европейском пространстве: история и современность

Светлана Князева

Что такое Welfare State – государство благосостояния, государство социальной справедливости? Недостижимая утопия, не пойманная до сих пор Синяя птица, которую, как Тильтиль и Митиль в сказке Метерлинка, безуспешно ищет человечество?

Общество, называющее себя свободным, не может игнорировать необходимость обеспечения базовых прав человека – на достойную жизнь, свободу и собственность – и власть обязана соблюдать их. Формула «правительство из народа, народное, для народа» является важнейшим принципом государства социальной справедливости и современной представительной демократии.

Конечно, даже самые развитые западные либеральные демократии и в начале XXI столетия далеки от идеальной конструкции социально ориентированного государства. Однако история борьбы европейцев за свои естественные и неотъемлемые права насчитывает уже не одно столетие – сегодняшние ценностные ориентиры Европы стали своеобразной лоцией, с помощью которой умелый и разумный штурман вовремя обнаружит опасные рифы и приведет европейский корабль в заранее подготовленную надежную гавань.

.      

Концепции Welfare State – государства благосостояния, где обеспечивается относительно высокое качество жизни для значительной части населения, появляются в Европе к концу XIX века. Теоретиками «социального государства» и/или «государства всеобщего благосостояния» стали тогда немецкие правоведы Лоренц фон Штейн и Роберт фон Моль. Идея такого государства стала альтернативой брутальному, революционному варианту развития европейских стран. Л. фон Штейн определил Welfare State как государство, где власть, обеспечивая социальную справедливость, ставит целью решение «социального вопроса», обращает внимание на положение неимущих слоев населения, на возможность достижения формального равенства граждан [11, С. 95, 281]. Государство берет на себя функции обеспечения возможности развития личности [8, С. 82]. А Р. Моль увязывал понятие «социальное государство» с возможностью для определенного числа граждан достичь разумных и дозволенных целей, в том числе путем создания учреждений, которыми может воспользоваться всякий. Государство, по мысли Р. Моля, выступает в качестве лишь «ночного сторожа»: власть не вмешивается в экономическую жизнь, а охраняет правопорядок и обеспечивает формальное равенство всех перед законом.

Теория и практика Welfare State в ХХ веке получили развитие в соответствии с либеральными доктринами, практиками и оказались теснейшим образом увязаны с ними.

Ядро либерализма образуют изначально присущая человеку свобода, ответственность как её логическое продолжение и развитие, внутреннее личное пространство. Добавим к этому возможность самореализации, обеспечиваемая собственностью и политико-правовыми институтами – положение, особенно подчеркиваемое немецким либеральным мыслителем Людвигом фон Мизесом [7, С. 17], а также приоритет частной пользы – сам человек лучше знает, что для него лучше. Либеральная система обеспечивает раскрытие творческого потенциала человека, но приводит и к раскрытию потенциала общества и обеспечивает его (общества) благополучие – отсюда вытекает баланс частной и общей пользы (блага). В центре внимания либералов находятся идеи правового государства, представительных институтов, гражданской инициативы – словом, оформленной горизонтали власти (в противовес вертикали).

Новые идеи, стиль жизни были, безусловно, на том этапе встречены в штыки значительной частью европейской аристократии и бюрократии, терявшей привилегии и мечтавшей о реставрации режимов, сковывавших свободу и предприимчивость. Мыслители Просвещения сформулировали идею свободы в терминах естественных и неотъемлемых – базовых прав человека, а американская Война за независимость привела к созданию конституции, в основе которой лежит центральная идея либерализма и современной представительной демократии – the government of the people, by the people and for the people.

В экономическом проявлении либеральная традиция основана на свободной инициативе: механизмы laissez faire подразумевают невмешательство и экономическую свободу, а государство обладает лишь минимальными функциями в экономической игре. Защита собственности, деловой активности, конкуренции, рынка является гарантией свободы человека. По мысли Томаса Пейна, развитой в его памфлете «Здравый смысл», правительство есть лишь «необходимое зло», а рынок не нуждается в регулировании.

Источником для развития идеи свободы стала теория естественного права, изложенная англичанином Джоном Лильберном еще в середине XVII в., который обосновал необходимость свободы личности независимо от происхождения и статуса, приоритет народа в сфере законодательной инициативы, исходящей от народа, принадлежащей ему и осуществляемой им через парламент. Вслед за Лильберном Джон Локк доказал, что свободная личность – основа стабильного общества [4, С. 137—138]. В ХХ в. адептом этой идеи стал Фридрих фон Хайек [10, С. 5-17]. В современной европейской традиции данная форма в той или иной степени выражена в либертарианстве: государство не должно вмешиваться в личную жизнь или предпринимательскую деятельность, за исключением защиты свободы от посягательств других, поскольку в таком вмешательстве содержится угроза для свободы личности и общества в целом.

Такая экономическая и политическая установка предполагает устранение препятствий для инициативы человека, а личный успех расценивается как результат предприимчивости, трудолюбия и соответствует высшим интересам государства. Государство, сохраняя пассивную роль, должно обеспечить защиту предприимчивости, разумеется, если она не противоречит законам, свободе и инициативе другого человека.

По мысли Адама Смита, государству следует принимать меры по обеспечению минимального уровня бедных классов и расширению их образованности [9, С. 125-126, 130], а в утилитаристской доктрине Джереми Бентама предусматривались осуществляемые государством функции защиты необеспеченных слоев населения. И Смит, и Бентам полагали, что свобода – это смысл существования, в ней заключены частная польза и разумный, рациональный расчет для государства [9, С. 34-351]; в то же время баланс частной и общей пользы является, по их суждению, залогом стабильности в обществе [1, С. 234].

Отвергнув христианскую догму о ничтожности человека перед Богом, либералы обосновали возможность счастья на земле как естественного права человека, что обеспечивает нравственность в обществе: принцип личного счастья «срабатывает», лишь если он согласован с общей пользой. Эти идеи изложены утилитаристом Дж. Бентамом в «Принципах законодательства» и других работах, наряду с Т. Гоббсом, Дж. Локком, Ф. Кене, Ж.-Ж. Руссо и др.

Механизмом осуществления права на свободу стала «золотая середина» - толерантность, маятник власти в рамках системы сдержек и противовесов, контроль вертикали власти горизонталью, баланс частной и общей пользы, светской и духовной власти – ради достижения политического компромисса и стабильности.

Либерализм как политическая теория основан на идеях парламентаризма, конституционализма, представительной демократии. И Вольтер, и Жан Жак Руссо, и Дж. С. Милль утверждали, что свобода человека может быть ограничена лишь законом и не должна ущемляться ни другим человеком, ни властью, ни церковью. Залогом стабильности государства являются представительное правление и правовое государство, однако народ должен иметь навыки исполнения возлагаемых на него прав и обязанностей [7, С. 17].

Новый этап национального самосознания привел в середине XIX в. к осознанию народами своей идентичности. Ее основой стал государственный и национальный суверенитет, а следствием – идея корпоративной свободы, которую получает личность через отождествление себя с нацией.

В первой половине ХХ в., по мере эволюции либеральной системы в развитых странах произошли сдвиги в политической культуре, правосознании граждан, предпочтение стало отдаваться реформам, а брутальный путь социального протеста – революции – рассматривался как тупиковый все большим количеством граждан. Либералы сместили фокус внимания на свободу совести, академическую свободу, недопустимость ущемления privacy. Власть такова, каково само общество – эта мысль занимала и Милля, и немецких либералов Л. фон Мизеса и В. фон Гумбольдта.

Уже на рубеже ХIХ-ХХ вв., с осуществлением реформ, в развитых странах проросли крепкие ростки либеральной демократии. Либеральные интерпретации предполагают баланс между ответственностью правительства и личной ответственностью. Свободный образованный человек не потерпит манипулирования, в какой бы форме оно ни преподносилось: через привилегии, СМИ, иные каналы доступа.

Современные общеевропейские ценности с предельной четкостью изложены в Копенгагенских (Мадридских) критериях (июнь 1993 г) [3, Accession criteria], основанных на статьях 6 и особенно, 49 Маастрихтского договора. Маастрихтский договор вступил в силу с ноября 1993 г., с уточнениями, принятыми после принятия Лиссабонского договора 2007 г. в Договор о Европейском Союзе. [5, 6, Раздел 1. Ст. 6, Раздел VI. Заключительные положения]. В договоре даны отсылки на Устав ООН, Римскую конвенцию по правам человека (4.11.1950), Международные пакты по правам человека (16.12.1966 г), Заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки, 1.08.1975 г.), Парижскую Хартию для Новой Европы (21.11.1990 г.), Ниццкий договор (1991 г). Государства Евросоюза согласовали цели, принципы, ценностные ориентиры единой Европы: это защита прав и свобод человека, изложенных в Хартии Европейского Союза об основных правах (7 декабря 2000 г.), общие для европейских государств конституционные традиции [5, Маастрихтский договор. Раздел I. Ст. 6].

Ценностная европейская модель базируется на комплексе современных ценностей Welfare State - уважении к человеческой жизни и достоинству личности, свободе граждан, терпимости к их волеизъявлению. Выступая в Риге на торжествах по случаю председательства Латвии в Европейском Союзе (январь 2015 г), комиссар ЕС по внешней политике Федерика Могерини подчеркнула "необходимость ценностей демократии, совместного проживания в пространстве ЕС, толерантности и единства в разнообразии", т.к. одной из ценностных опор ЕС является способность работать рационально ради общего блага" [13, La Stampa. 2015. 9 gennaio].

Возможности развития личности в Welfare State создают конкурентоспособная рыночная экономика, стабильность институтов, гарантирующих права человека, верховенство закона, маятник власти на основе неформальных выборов, контроль над уровнем государственной коррупции и низкий коррупционный показатель, ассистенциальное государство [Lo Stato assistenziale – государство социальной справедливости (Lo Stato sociale), государство "достатка" - Welfare State]. Известный итальянский философ Норберто Боббио определил демократию как "правление законов", как максимальный баланс «политических амбиций и моральных устремлений» власти, как совокупность правил игры для преодоления конфликтов без кровопролития [12, PP. 170-171]. Этому способствует и укоренившийся в сознании европейцев либеральный принцип приоритета частного блага над общим благом в связи с соответствием частного блага общему благу [2, СС. 181-184].

***

В начале ХХI столетия уровень европейской демократии определяется стремлением общества поддержать власть, которая блокирует коррупцию и обеспечивает правовую защиту граждан, а гражданские институты ставят под жесткий контроль вертикаль власти – необходимые механизмы контроля власти, с определенными оговорками, включены.

<!DOCTYPE html PUBLIC "-//W3C//DTD XHTML 1.0 Strict//EN" "http://www.w3.org/TR/xhtml1/DTD/xhtml1-strict.dtd">
<html xmlns="http://www.w3.org/1999/xhtml">
<head>
<meta http-equiv=

Литература

1) Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. — М. 1998. С. 234.

2) Князева С. Е. Идея свободы и инструмент "золотой середины" в теории и практике европейских либералов ХIX столетия. - М. Вестник РГГУ. 2013. Н. 13. Ноябрь. СС. 181-184.

3) Копенгагенские (Мадридские) критерии (июнь 1993 г) - Accession criteria (Copenhagen criteria): URL: http://n-europe.eu/glossary/term/ (дата обращения 16.01.2015 ; URL: http://www.linguee.ru/английский-русский/перевод/copenhagen+criteria.html (дата обращения 08.03.2015).

4) Локк Дж. Два трактата о правлении. М. 1988. С. 137—138.

5) Маастрихтский договор. Раздел I. Ст. 6/ URL: http://base.garant.ru/2566557/1/#block_1000 (дата обращения 16.01.2015).

6) Маастрихт, 7 февраля 1992 г. Раздел VI. Заключительные положения: http://base.garant.ru/2566557/2/#block_6000 (дата обращения 16.01.2015).

7) Мизес, Л. Индивид, рынок и правовое государство. СПб. 2010. С. 17.

8) Милецкий, В.П. Социальное государство: эволюция идей, сущность и перспективы становления в современной России // Политические процессы в России в сравнительном измерении / под ред. М. А. Василика, Л. В. Сморгунова. – СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. С. 82.

9) Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М. Издательство социально-экономической литературы. 1962.

10) Хайек Ф. Дорога к рабству. М. 2005.

11) Штейн, Л. фон. История социального движения Франции с 1789 г. – СПб.: Тип. А. М. Котомина, 1872. С. 95, 281.

12) Bobbio N. Il futuro della democrazia: una difesa delle regole del gioco. Torino. 1985. PP. 170-171.

13) Zatterin M. "Mogherini: “Non cediamo agli impulsi. La Ue difenda i valori della convivenza”. - La Stampa. 2015. 9 gennaio.

COPYRIGHT 2015

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Авторские права защищены.

Статья опубликована и в бумажном варианте. См. ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ И СОВРЕМЕННЫЙ МИР Материалы V Всероссийской научно-практической конференции г. Череповец, 26 марта 2015. С. 118-123. См. также - читайте эту статью в разделе "Новые документы", размещённом в левой панели сайта.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой.

Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной

http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте

http://reseacher777.nethouse.ru/articles

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

Светлана Князева (СК) - писатель, лектор, аналитик, коуч

СТРАТЕГИЯ УСПЕХА: ЭФФЕКТИВНОЕ ЛИДЕРСТВО – БАРЬЕР ПРОТИВ МАНИПУЛИРОВАНИЯ

В потоке

Будь верен себе.

Шекспир

«Человек, не любивший меня»

«Я б давно уже справился с ним…

Если б не был он мною самим,

Человек, не любивший меня».

(Из популярной песни).

В ХХ веке, вошедшем в историю Запада как столетие бизнеса, предпринимательства и менеджмента, возникают теории, в основу которых легли методики управления и развития персонала, адресованные руководителям и менеджерам крупных корпораций, средних и малых фирм и нацеленные на развитие карьеры. Идеи личной эффективности, свободы, ответственности самодостаточной личности приобретают особую актуальность с 60-х гг. ушедшего столетия. Причинами такого интереса оказались итоги осмысления практики авторитарных и тоталитарных режимов, изощренного манипулирования и иных форм жесткого воздействия на человеческую личность; растущее влияние англосаксонских традиций в мире; распространение структурализма; определенные сбои теорий, широко распространенных в первой половине столетия - фрейдизма, рационалистического менеджмента и психологии. Во второй половине ХХ века на Западе появились признанные современной психологией и менеджментом эффективные теории и методики личностного роста: позитивная психология и философия жизни, эриксоновский гипноз и психотерапия, гештальттерапия и психология, трансактный анализ, нейролингвистическое программирование (НЛП), коучинг и т.д.[i]

В наши дни это стало одной из причин нынешнего процветания западной экономики и популярности теорий личностного роста сотрудников фирм. Для руководителей, менеджеров, специалистов по работе с персоналом, заинтересованных в достижении успеха в бизнесе и карьере, профессиональном и личном развитии чем дальше, тем более характерным становилось стремление расширять возможности улучшения качества собственной жизни, жизни близких.

Во второй половине 90-х гг. ХХ в. теории и практики личностного развития стали востребованными в России. Коучинг, его принципы сразу же поразили консультантов, наставников способностью высвобождать потенциал личной эффективности. Суть бизнес-коучинга, например, – в формировании у сотрудника осознанного понимания необходимости выполнять определенные функции и в принятия ответственности за результаты своего участия в достижении системных целей. Осознанность и ответственность, которые развиваются в процессе коучинга и тренингов личной эффективности, достигаемые клиентами результаты поражают масштабом и силой. Этим и объясняется лавинообразный рост популярности коучинга в мире и в России. И уже в первые годы XXI столетия обучение коучингу, количество желающих пройти тренинги по личностному развитию постоянно набирает обороты в нашей стране. Бизнесмены, менеджеры по персоналу и развитию знают: цена вопроса высока. Непонятый клиент многим расскажет о разочаровании, менеджер, не умеющий понимать свои и чужие чувства, потеряет сотрудников и партнеров – это дорого обойдется фирме. Как можно научиться осознавать эмоции и управлять ими, чтобы они работали на благо?

Ответ, казалось бы, очевиден: нужно быть самим собой. Однако сразу же возникает другой вопрос: а кто такой я сам? Серен Обю Кьеркегор, известный датский философ и писатель XIX в., иронично замечает, что, казалось бы, это так просто – «быть тем, кто ты есть на самом деле». Но здесь появляются сложности. Раскрытие своего потенциала, внутреннего мира, который есть у каждого – задача далеко не простая, причем чаще всего поиск ограничивается привычными направлениями и возникает разрыв между собственными представлениями о себе и реакциями других людей. Между тем в каждом человеке живут разные люди - герой, злодей, трудоголик и т.д. Вероятно, способность естественно переходить от одной роли к другой и умение быть при этом естественным как раз и означает быть конгруэнтной личностью.

Итак, что такое самодостаточный человек - свободная конгруэнтная Личность? Это лидер на уровне воображения, подсознания и сознания, умеющий убедить в этом аудиторию.[ii] А что означает быть лидером – Мастером убеждения, обладающим магией харизмы?

Остановимся на этом вопросе подробнее.

Во-первых, лидер – это конгруэнтная (то есть целостная или, лучше сказать, цельная) личность, признаками которой являются целостность, внутренняя слаженность, согласованность, прочный внутренний стержень и выраженная индивидуальность. Эта целостность, этот стержень позволяют человеку осознать его подлинное внутреннее «Я»[iii], его «самость», по выражению Кьеркегора.

Иначе говоря, внутренний стержень определяет выраженную уникальность лидера и, значит, уверенность в себе.

Каждое человеческое существо появляется на свет как уникальная личность, с особой и неповторимой структурой ядра личности, никогда не существовавшая прежде. Каждый человек рождается для счастья: способным любить, созидать и обеспечивать себя всем необходимым. Внутри нас и вокруг нас есть для этого неисчерпаемые ресурсы. Каждая личность по-своему видит, слышит, осязает, думает, может быть значительным, творческим человеком – самодостаточной конгруэнтной личностью. Уникальность, уверенность в себе лидер ощущает на уровне воображения, подсознания и сознания и умеет убедить в этом слушателя. Поэтому обычно лидер – Мастер убеждения прост, как правда. А главное – лидер передает эту «самость», естественность и уверенность лидер через искусство убеждать других, поскольку излучает уверенность, силу и энергию – и аудитория видит, слышит, чувствует это.

Лидер интересен сам себе в силу своей цельности - именно этим он интересен и аудитории. Конгруэнтная личность, лидер – это Мастер убеждения, умеющий «держать внимание» аудитории. Секрет Мастерства лидера гениально прост: слушатель чувствует качества лидера, а главное, лидер, его успех и таланг интересен своим слушателям, поскольку он интересен сам себе. Этот интерес передается аудитории: надежный способ побудить аудиторию приобрести Ваш талант – это интерес к Вам. Аудитория покупает в первую очередь интерес к Лидеру и лишь во вторую – информацию. Великий Цицерон говорил: «Вся сила оратора – в умении подчинить себе слушателя».

В силу этого Лидер обладает развитым социальным интеллектом.

Во-вторых, конгруэнтная личность – это человек, обладающий большой внутренней свободой, обусловленной его уверенностью в себе, выраженным внутренним стержнем. Внутренняя свобода – это подлинная свобода. Свободная личность страстно желает достичь вершин самореализации: конгруэнтность дает ему уверенность и энергию собственной правоты. Вспомним шекспировское: «Втройне силен, чей спор о правом деле». Конгруэнтный лидер постоянно тренирует в фитнесе жизни мышцы силы и успеха, умеет наращивать их. Не случайно Ролло Мэй приводит следующие слагаемые Личности – свобода, индивидуальность, социальная интегрированность и моральные убеждения (или глубина религиозности - тесно связанные понятия)[iv].

В-третьих, лидер – это личность с достаточным запасом энергетики, из которой черпает мощь своего искусства убеждения. Конечно, по-настоящему высокая энергетика, большой запас энергии личности, поток энергетики дается человеку при рождении. Это - природное качество, особая, часто непостижимая и таинственная притягательность, завораживающая магия, лежащая в основе харизмы великих политиков, ораторов, известных людей, которая неизъяснимым образом чувствуется сразу. Именно этим объясняется секрет огромной популярности Ришелье, Петра Первого, Наполеона, Бисмарка, Распутина, Гитлера, Сталина и других. Харизма – нечто, лежащее в ядре идентичности человека, в матрице его программы. Это качество, объединяющее всех Великих, обладавших, в большей или меньшей степени, высоким уровнем, направленным потоком энергетики. И хотя запас ее далеко не одинаков у разных людей и может «не дотягивать» до уровня харизмы Великих, но при некотором ее количестве энергетику можно концентрировать, развивать и накапливать.

Под харизмой мы условимся понимать высокий уровень и направленный (направляемый) поток энергетики, наряду с умением проявить талант, Мастерство в какой-либо сфере деятельности, например, в ораторском Мастерстве убеждения. Харизматический лидер завораживает аудиторию, умеет говорить точно, ярко, образно, завораживающе, его голос обладает магической, как магнитом притягивающей силой, природу которой не до конца осознает даже он сам, и способностью побуждать аудиторию к конкретным действиям. Однако харизматические вожди или Великие деятели, даже обладая бесспорной харизмой, далеко не всегда были самодостаточными.

Далее, лидер – это личность, которую отличает мощь цели, веры и желания его осуществить. Лидер умеет бросить все свои силы для концентрации и попадает в Поток, в туннель - мир становится черно-белым, и он видит только луч света в туннеле и яркий свет в конце его. Он концентрирует и направляет созидательный импульс на достижение цели, так же, как он умеет концентрировать жизненную энергию.

Связь между целью и желанием становится синкретической.

Настоящему лидеру присуще, скажем так, «тоннельное», «суженное» сознание – сила целеполагания и целедостижения. Любое дело лидер начинает, четко осознавая конечную цель и хотя бы в общих чертах определяя этапы ее достижения[v]. Вся сила направлена на достижение поставленной цели, которая реализуется в его воображении, проходит через сознание, которое транслирует его наружу – и цель достигнута. Здесь работает закон: человек ставит четкую неотвратимую цель, имеет жгучее желание и верит в свои силы, и поскольку он уверен в себе и его окружение чувствует эту уверенность, происходит невероятное. Цель является воплощением жгучего желания – вся энергия, сила воли поставлена на карту. Тоннельное сознание отвергает возможность отступления. Конгруэнтная личность не оставляет себе пути к отступлению –сжигает за собой все мосты и проходит точку невозврата. Поставив перед собой цель, четко определив задачу, такой человек немедленно, не откладывая дело в долгий ящик, принимается за ее выполнение. При этом он умеет бороться со страхом, сомнением и неуверенностью в себе или правильности своих действий – тремя главными врагами любого дела. В этом ему помогают уверенность в себе, конгруэнтность, решительность и профессионализм. Поистине так: делаешь – не бойся, боишься – не делай.[vi] К тому же самодостаточный человек понимает простую истину: если Вы не добиваетесь своих целей, то, скорее всего, Вы работаете на достижение чужих.

Подчеркнем ещё, что лидера отличает оправданный оптимизм, эмпатия - доверие и сочувствие, позитивное отношение к жизни, неистребимое чувство юмора. Лидер, как правило, открыт даже самой суровой и горькой правде, которую он способен воспринимать адекватно, использовать максимально в своих интересах и переживать которую ему помогает здоровое чувство юмора. Следовательно, лидер обладает высокоразвитым эмоциональным интеллектом, эмоциональной компетентностью.

Просчитанный оптимизм и накачанные в фитнесе жизни мышцы позитива дают самодостаточному человеку веру в себя, свои возможности и способность убеждать.

Однако при чем здесь чувство юмора? Но ведь смех над собой – это признак уверенности в себе и высокой жизнестойкости.

Лидера отличают высокий профессионализм в своем деле, высокий градус экзистенциальной неудовлетворенности и тревоги, для него характерно ежедневное наращивание мышц профессионализма - он постоянно работает на повышение профессионального уровня. В свою очередь, профессионализм дает человеку еще большую уверенность в себе, что вызывает уважение, ощущение силы. Однако известно, что именно то Дело, которое человек любит, он делает лучше, ярче, талантливее, гибче, чем остальные.

Великий Дейл Карнеги любил повторять: «Единственная возможность побудить человека что-либо сделать – это побудить его захотеть это сделать!» Самодостаточный человек стремится определить подлинные, а не определенные стереотипами и комплексами желания и затем выбирает дело по душе и способностям, не обращая внимания на то, что думают об этом другие - ведь все то, что человек делает с вдохновением, он делает значительно успешнее. Для этого надо следовать желаниям и удовлетворять их - они будут исполняться быстрее. Все гениальное просто: делай то, что любишь, люби то, что делаешь.

И наконец, такой лидер постоянно находится в потоке. Писатель, художник, творец, человек бизнеса - все эти люди очень хорошо понимают, что значит для любого дела попасть в поток. Оказаться в потоке – это 95, а может быть, и все сто процентов успеха. Надо только ежесекундно чувствовать его, внимательно прислушиваться, ощущать его движение, и ни в коем случае не отвлекаться на мелочи, на второстепенные дела. В известной степени на этом этапе у идущего к цели человека возникает тоннельное или суженное сознание, в результате чего меняется даже сама картина мира – он становится черно-белым, – и он должен постоянно видеть свет в конце туннеля, в котором движется поток, то есть цель, и систематически, каждый день, шаг за шагом приближаться к ней. А это, в сущности, и значит, совершить прорыв в карьере – только так можно попасть в эгрегор. Попасть в поток - значит уверенно двигаться к цели. Оказаться в эгрегоре, в стае и, ощущая эмоциональную отдачу, чув-ствовать себя там на своем месте, очень комфортно.

Что же это такое - эгрегор? В историотеософском смысле слова, идущем от некоторых восточных учений и практик, эгрегор – это энергоинформационная сущность, задача которой выводить человека на эмоции, поскольку любая эмоция — это выделение энергии.

Эгрегор зарождается, например, при возникновении созидательной идеи у группы, команды людей, и один человек создать, а особенно воплотить её практически не может. Человеку, создающему свое дело, нужны единомышленники-специалисты, и вся группа, эмоционально вовлекаясь, создает эгрегор.

Таким образом, в узком, прагматическом, смысле слова – это узкий круг еди- номышленников, играющих по своим правилам на своем поле, ощущающих духовное (научное, культурное) единение и чувствующих себя комфортно на этом игровом поле.

***

Определение подлинных желаний человека приводит, как правило, к раскрытию его индивидуальности, ядра его идентичности, его Внутреннего Эго, подлинного «Я». В основе «Внутреннего Я» лежат наши желания, а, значит, призвание, талант. Самодостаточная личность стремится понять свою идентичность и реализовать данный ему Богом потенциал. Это далеко не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд, хотя и необходимо. Подлинные желания, а значит, дарования, Талант (которые есть у каждого человека) лежат в области Бессознательного в структуре его личности, а не в сознательной части этой структуры. В Бессознательной части они находятся на самом кончике иглы в яйце – ядре личности и замаскированы сложившимися в течение жизни человека стереотипами, негативным опытом, подражанием значимым людям и т.п[vii].

Но чем реальнее представление о желаемом, тем легче путь к высокому профессионализму – только в любимом Деле можно стать настоящим профессионалом. Нельзя не согласиться с известным писателем, ведущим ряда радио- и телепрограмм Андреем Макаровым, считающим, что признаками таланта у человека являются настоящий устойчивый интерес к делу, горячее желание и заинтересованность в деле, умение делать его хорошо. Самым подходящим в данном случае является понятие «Мастерство»: если человек — Мастер своего дела, то в какой бы области он ни был Мастером, он делает это профессионально. Это не просто работа — это образ жизни!

Следует помнить, что обратной стороной Профессионализма является ответственность за себя, других и за ситуацию. Ответственность всегда является оборотной стороны подлинной, а не виртуальной свободы – свобода и ответственность не могут существовать друг без друга как две стороны одной медали. Самодостаточная личность – это подлинно, а не виртуально свободный человек, для которого без свободы немыслима сама жизнь и который относится к свободе как к условию sine qua non.

Самодостаточная личность – всегда решительный, склонный к просчитанному риску человек. Ведь, в конце концов, кто не рискует – тот не пьет шампанское.

Быть Лидером убеждения означает быть толерантным человеком, что предполагает великодушие, доверие к людям, эмпатия (сочувствие, сострадание, доверие), терпимость и низкий уровень конфликтности. В свою очередь, оптимизм, уверенность в себе, терпимость и чувство юмора дают самодостаточному человеку чувство спокойствия.

И, пожалуй, последнее. Следует отметить адекватное восприятие лидером ситуации, себя в любой ситуации, а также во времени и пространстве. Это умение рационально распоряжаться временем, уважать свое, а потому и чужое время, способность рассчитывать, беречь, концентрировать силы. Чтобы преуспеть, самое главное «уметь сосредоточиться и рационально пользоваться своим временем»[viii] Это рациональный тайм-менеджмент. Это умение каждый день делать то, что:

- Я Хочу

и еще то, что – Я Хочу

и еще то, что – Я должен

и еще – сделать себе за это подарок.

При этом любой успешный человек в своем тайм-менеджменте основывается на известной матрице Эйзенхауэра и избирает из списка дел сперва важное и срочное, затем важное, но несрочное, далее менее важное, но срочное, и в последнюю очередь рассматриваются неважные и несрочные дела.

Философия успешного Лидера всегда направлена на самореализацию и самоактуализацию, на продвижение своего мастерства Убеждения, а это всегда проявление активной жизненной позиции. Лидер аутентично реагирует на окружающий мир как личность и член общества, проявляя доверие, ответственность и естественность. Такое восприятие мира можно определить как жизненную позицию базового комфорта, доверия к себе и другим. В ряде современных техник это выражено в формуле Я-ОК, Ты – ОК, в других терминах – взрослая, или зрелая личность. Такую личность отличают уверенность, дружелюбие, энергия, удовлетворенность. Противоположностью взрослой является незрелая личность, Ребенок - несчастливый (слабый, неуверенный) человек, которому не удается быть аутентичным.

Когда речь идет о продуктивной счастливой личности, мы имеем в виду не тех, кто манипулирует другими, пользуясь их слабостью, зависимостью и т.д. Самодостаточный человек, обладающий крепким внутренним стержнем, понимающий свободу прежде всего как ответственность и высокую гарантию соблюдения своих базовых прав, неспособен жить в условиях несвободы, подавления, унижения человеческого достоинства, нарушения своего личного пространства – privacу со стороны власти, политиков, государства, отдельных людей.

.   

***

А теперь поговорим о том, как власть умело манипулирует несамодостаточными людьми.

Революция как психолого-философский феномен давно привлекает внимание философов, социологов, специалистов по индивидуальной и коллективной психологии, конфликтологов разных стран, особенно тех, где революция собрала обильный урожай жертв, а в итоге к власти пришли жесткие режимы. Под революцией следует понимать любой качественный сдвиг власти, отстранение от руля управления прежней правящей элиты.

В основе этих режимов лежат уничтожение свободы или мнимая – виртуальная свобода, и значит, подавление свободной самодостаточной личности, эксперименты или манипуляции над человеком.

Один из известных исследователей природы власти в жестких моделях социума, Н. В. Устрялов[ix] указывает на идеократический характер власти в тоталитарном государстве, на полную зацикленность на идеологии: «заидеализированность» жизни, заставляющей принимать коммунистическую утопию за реальность. Эта зацикленность наиболее полно выражена в концепции "идея-правительница”, где подчеркивался фактор идеологии как самостоятельной силы, которую выпустили, как джинна, из бутылки и которая подчиняет себе всех – и обычных людей, и политиков, полностью лишая их даже минимальной свободы, и саму политику.

В определенных условиях, обусловленных глобальным системным конфликтом интересов - кризисом, включающим в себя кризис сознания и кризис национальной идентичности, некоторые политики - Вожди, наделенные харизмой и незаурядным ораторским талантом или, по крайней мере, даром убеждения, сумели покорить массу разочарованных людей и указать им быстрый и радикальный путь выхода из кризиса. При этом они использовали элементарные и банальные, но казавшиеся убедительными лозунги и средства, и убедили людей в том, что именно они могут указать им этот путь. Обманутые люди так и не поняли, что стали для этих Вождей объектом самой изощренной манипуляции в особо крупных масштабах – и все ради одного: завоевания вождями власти ради самой власти при оправдании идеологией; при этом партия власти превращалась в некую «партию-орден» наподобие закрытых духовно-рыцарских орденов Средневековья.

Универсальная идея исключительности и непогрешимости идеологии, создание образа врага, борьба с инакомыслием, полицейский Террор, тайная полиция, тотальный контроль за всеми сторонами жизни общества и человека, даже за его мыслями[x] – эти конструкции тоталитарных режимов дополнялись тем, что Власть имущим удалось убедить своих подданных: утопия более не является утопией, но осуществленной реальностью, и реальностью идеальной, причем это убеждение постепенно приобретало абсолютный характер.

Используя все доступные методы массового манипулирования, советские демиурги были более "продвинутыми" и убежденными (в силу особой приверженности российской элиты идеализму, абстрактным конструкциям), чем их немецкие и тем более итальянские коллеги. В годы советской власти произошел полный разрыв с дореволюционной действительностью, в то время как германская и итальянская модели тоталитарной власти не имели такого разрыва с действительностью дофашистской и донацистской революциями. Калужский дворянин Н.В.Устрялов усмотрел в национал-социализме нечто роднившее эту жесткую модель социума и эту идейную эклектику с большевизмом. В обоих случаях речь идет об удавшемся эксперименте: заставить подвергаемые манипулированию массы поверить не просто в близкую осуществимость нацистской мечты, но в реальное сиюминутное или, лучше сказать, «ежемоментное» воплощение Утопии "здесь и сейчас" - в тоталитарной виртуальной реальности – в «Зазеркалье». В этой виртуальной реальности главной формой манипуляции стало внушение подавляющему большинству людей, даже образованных, думающих, идеи об их абсолютной, полной свободе и праве на свободу здесь и сейчас (при этом прежде всего применялись такие банальные формы манипуляции, как «щелк - зажужжало!, «Ты мне – я тебе» (Благодарный клиент), социальное доказательство)[xi]. А на деле это оборачивалось иллюзией свободы, худшей формой несвободы – абсолютным рабством. В рамках этой виртуальной свободы отсутствовала важнейшая характеристика свободы реальной – ответственность. Единственным выражением свободы стала анархия - возможность творить все, что захочется, а реально то, что позволит власть. Определенная часть общества вообще отказывалась от свободы, соглашаясь на добровольное рабство и уверяя себя в сохранении свободы, поскольку осознавала, что свобода предполагает ответственность, которую легче переложить на тех же вождей, чем взять на себя. И лишь небольшая часть общества – ее цвет, самодостаточные люди, Лидеры по своей сути не приняли режим и выступили против Террора, подавления или удобных, но подавляющих саму суть Личности манипуляций, стереотипов, навязанных конформизмом власти.

***

Компаративный анализ Войны за Независимость США и Революции во Франции (XVIII в) показывает, что формирование новой политико-правовой культуры в Англии и США (англосаксонской) происходило на религиозном фундаменте, а во Франции – на базе светских идей[xii]. Во Франции, позднее в Германии, странах Восточной Европы, России осуществление радикальных преобразований произошло на основе исключительно светской культуры. Творцы радикальных идей XIX в. и демиурги ХХ в. отвергали религиозную политико-правовую культуру и вытекающий из нее морально-этический комплекс. Наряду с разными традициями отношения к человеческой личности (уважение к Личности или его отсутствие) это привело к тому, что в Англии и США приверженность религиозно-политическим идеям и высокая религиозность общества служили надежной вакциной от брутальных ''перегибов'' в переломные моменты истории, к которым испытывали склонность маргинальные слои общества.

Следует определить еще один механизм защиты общества от насилия и манипуляций над личностью в эпоху перемен - приверженность традициям. В этом смысле показательна история Американского государства. Традиции здесь сложились до провозглашения государства США 4 июля 1776 г.: безоговорочное уважение к Личности, ее privacy, личная инициатива, вера в возможности самодостаточного, «сделавшего самого себя» человека (self made man), недопустимость ущемления его священных прав. ''Классическая'' американская формула ''The government of the people, by the people and for the people''[xiii] проглядывается в Декларации Независимости (1776 г.), а ее корни следует искать за полтора столетия до нее. США развили важнейшие английские традиции - уважение к человеческой Личности и представляющему ее интересы Парламенту.[xiv] Английское и особенно американское общество уже в XVIII-XIX вв. имело гораздо более высокий уровень политико-правовой культуры, чем во Франции и тем более в России. Это объясняется более высоким уровнем грамотности и образованности, уважением к знанию, укоренившейся в сознании значительного числа граждан привычкой к участию в политической жизни и, наконец, более высоким процентом избирателей. Российские же традиции резко отличаются от традиций, "запущенных" англосаксонским ядром евроатлантической цивилизации: уже в XVII-XVIII вв. - можно говорить об отсутствии указанных традиций или о наличии традиций «с противоположным знаком».

Революции и смуты часто начинались политиками-идеалистами ради осуществления идеалов свободы и равенства, понимаемых ими как уважение базовых прав человека на жизнь, свободу, собственность и безопасность, равенство возможностей и перед законом. Важной составляющей частью идеологии Просвещения, затем либерализма стала теория народного суверенитета – то есть свободы воли (свободы выбора) Цель гражданского общества и правового государства - защита неотчуждаемых прав личности, в центре внимания свободная человеческая личность, а свобода в либеральном прочтении квалифицируется как ответственность человека за свои действия. Но ответственность является оборотной стороной подлинной, а не виртуальной свободы, а самодостаточный образованный человек – всегда подлинно, а не виртуально свободный человек, для которого жизнь без свободы немыслима и который не потерпит насилия или манипулирования.

В отсталых неграмотных странах на всем протяжении истории отсутствуют традиции уважения к образованному самодостаточному человеку, а власть поощряет агрессивное неуважение к человеку и к образованию - культивируется агрессивная безграмотность. Население не имеет представления о базовых правах человека при полном отсутствии опыта контроля политических институтов над флюсом вертикали власти. Отсутствует также опыт парламентаризма, борьбы за базовые права человека, уважения к закону, к мнению меньшинства, каким бы малым оно ни было, исполнения каждым гражданином его обязанностей перед обществом. В таких условиях декларированные властью абстрактные принципы свободы и равенства воспринимаются в широком массовом сознании как анархия и ущемление права собственности вплоть до ее уничтожения. Цели абстрактной справедливости и абстрактной абсолютной свободы для всех на деле всегда оборачиваются попранием конкретных прав и свободы конкретных людей, Террор и самые изощренные формы манипуляции по отношению к человеку со стороны власти возводятся в ранг государственной политики. А гильотина и фригийский колпак[xv] становятся страшными символами борьбы с людьми, не поддающимися манипулированию и отвергающими стереотипы, навязываемые властью.

[i]Их авторами стали Милтон Эриксон, Вирджиния Сатир, Карл Роджерс, Фриц Перлз, Роберт Дилтс, Ролло Мэй, Марша Рейнолдс, Ричард Бендлер, Джон Гриндер, Эрик Берн и др. Среди наиболее известных трудов этих авторов: Дилтс Р.Изменение убеждений с помощью НЛП; он же: Стратегии гениев. В 3-хТТ. М. 2008; Бендлер Р., Гриндер Дж. Рефрейминг: ориентация личности с помощью речевых стратегий. Воронеж. 1995; Бендлер Р.Руководство по изменению личности. М. 2011; Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М. 2010; Дауни М. Эффективный коучинг. М. 2008; Берн Э. Трансактный анализ в психотерапии. М. 2006; Роджерс К. О становлении личности.М. 1994; Рейнолдс, М. Коучинг: эмоциональная компетентность. М. 2003; Холл К.С., Линдсей. Теории поля Курта Левина. М. 1999.

[ii] Этим вопросам уделяли значительное внимание: Стивен Р. Кови в работе 7 навыков высокоэффективныз людей. М. 2011) и Марина Мелия (см. ее работу Как усилить свою силу. Коучинг. М. 2009 и ряд статей п коучингу и личной эффективности).

[iii] К.С. Холл и Г. Линдсей, начиная свою работу с определения человека как структурного понятия, как личности, прямо указывают на целостность как на наиболее значимую черту; при этом они отсылают читателя на словарь Webster- см. Холл К.С., Линдсей. Теории поля Курта Левина. М. 1999. С.3.

[iv] Мэй Р., Портрет Личности. М. 2009. С. 5

[v] В коучинге стратегия целедостижения определяется так.называемой моделью GROW (G-goal (цель), R-reality (реальная ситуация, данность), O-options (варианты действий, выбор), W-wrap-up, или Way (Window) – результат, путь, окно. Подробне об этом см.: Дауни, М. Эффективный коучинг. М. 2008. С. 53-54.

[vi] Это высказывание с высокой вероятностью принадлежит Великому завоевателю Чингисхану.

[vii] Подробнее об этом можно узнать, посмотрев мой фильм об ораторском Мастерстве Убеждения; см. также, например, убедительную работу В.Одинцова «Ступени реализации», М. 2004. С. 33.

[viii] Высказывание и принцип действия известного предпринимателя и менеджера менеджеров Ли Якокка.

[ix] Николай Васильевич Устрялов – крупнейший российский историк, философ, политолог, профессор МГУ в начале ХХ в., эмигрировавший из России в Харбин после Октябрьского переворота. Автор известных работ по тоталитарным моделям власти (в частности, «Национал-большевизм» (1932 г., «Национал=социализм» (1934 г.) После возвращения в СССР был репрессирован и уничтожен режимом в ходе Большого Террора 1937 г.

[x] О составляющих тоталитарных режимов наиболее полное представление дают так называемые «6 пунктов Бжезинского – историка, политолога, политика США (в 70-е . ХХ в. Советника по Национальной безопасности), соавтора самого известного труда по природе тоталитаризма. – См. Brzesinski Z., Friedrich J. Totalitarian Authocracy and Dictatorship. N-Y, 1966

[xi] Эти техники манипуляции связаны с навязыванием и «раскруткой» привычных для обыденного сознания стереотипов и комплексов. В проекте «Ораторское Мастерство, или восемь с половиной ступеней на пути Убеждения» тема уже обсуждалась. С техниками манипуляции можно подробно ознакомиться в работе Роберта Чалдини. Психология влияния. СПб. 2011.

[xii]В первом случае речь идет о практическом осуществлении религиозных идей английских богословов-теософов – радикальных пуритан (доктрины Дж. Уинтропа и Р. Вильямса) о Ковенанте (прямое Соглашение человека с Господом), Граде Божием На Земле (общество и государство, построенное на принципах социальной справедливости), и Беспредельных Границах человеческих возможностей, а во втором – о воплощении на практике светских теорий Философов-просветителей XVIII в. (Вольтера, Монтескье, Руссо, Дидро).

[xiii] Правительство народное, из народа, для народа.

[xiv]Слово Парламент и местоимение «Я» в английском языке пишутся, как известно, с прописной буквы. В числе базовых английских традиций отметим уважение к человеческой Личности, недопустимость ущемления ее прав, уважение к закону, к правительству, если оно законно и не нарушает прав свободной Личности и нации.

[xv]Фригийский колпак–головной убор якобинцев во время Французской революции стал, наряду с гильотиной, символом Террора.

ВНИМАНИЕ: В ЛЕВОЙ ПАНЕЛИ МОЕГО САЙТА, В РАЗДЕЛЕ "НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ", МОЖНО ОЗНАКОМИТЬСЯ С ПРЕЗЕНТАЦИЕЙ МОЕГО АВТОРСКОГО КУРСА "ОРАТОРСКОЕ МАСТЕРСТВО ИЛИ ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ СТУПЕНЕЙ НА ПУТИ УБЕЖДЕНИЯ" И ПРИ ЖЕЛАНИИ СКАЧАТЬ ЕГО
А с пояснениями и упражнениями к данному курсу Вы можете ознакомиться, пройдя по ссылкам:
http://lana-allina.com/services/646969

(в разделе "Ораторское мастерство),

а также:

http://lana-allina.com/lana-allina_ritorica_for_profi

(в разделе "Коучинг")

Копирайт:

COPYRIGHT 2015

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Copyright 2011 Светлана Князева 17.08.2015 00:01
Воспроизведение любого фрагмента этого материала возможно только с активной ссылкой на данный сайт как на источник публикации.

Фотографии позаимствованы из Интернета и являются собственностью соответствующих интернет ресурсов.

2015 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com ©
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com ©

Авторские права защищены законом.
Данная статья опубликована и в бумажном варианте.
Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.
Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой
Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной ©
http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте
http://lana-allina.com/articles

http://lana-allina.com/articles/212951

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ

С.Е. Князева

ИДЕЯ СВОБОДЫ И ИНСТРУМЕНТ «ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНЫ»
В ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ
ЕВРОПЕЙСКИХ ЛИБЕРАЛОВ XIX СТОЛЕТИЯ

Статья посвящена истории возникновения либеральной доктрины и
философии либерализма, эволюции европейского либерализма, анализу
важнейшего, стержневого для либерализма понятия свободы, взаимосвя-
зи и взаимодействию понятий «либерализм» и «демократия», интерпре-
тациям либерализма в различных регионах и частях Европы, а именно в
странах с отсутствием традиций (или с недостаточно сформированными
традициями) уважения к правам человека: жизни, свободе, собственно-
сти человека, к закону; в странах с «травматическим опытом». Важнейшая
аналитическая проблема статьи – соотношение свободы в либеральном
прочтении и идеи «золотой середины», ставшей политическим инстру-
ментом либералов, используемым для примирения и достижения компро-
мисса различных сил и движений.
Ключевые слова: либерализм, либеральные традиции, реформирова-
ние, политика реформ, свобода, демократия, манипулирование, травмати-
ческий опыт, бизнес, европейские либералы, Россия.

Авторские права защищены.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

ЧАСТЬ 1. (НАЧАЛО).

С середины XIX в. на Западе усиливается интерес к ли-
беральным доктринам, идеологии, утверждается соответствующий
стиль жизни, складываются либеральные системы. В основе этих
процессов были идеи Джона Локка, Шарля Луи Монтескьё, дру-
гих деятелей английского, французского, американского Просве-
щения, экономистов конца XVIII – первой половины XIX в. Адама
Смита, Дэвида Юма, Вильяма Кобдена и других.
Либерализм (лат. Liberus1) — политическое кредо, совокупность
философских, правовых, экономических идей, образ мышления,
стиль жизни западных интеллектуалов. В основе этого комплек-
са теорий, поведенческих стереотипов, практик и моделей власти
лежит идея свободы – основополагающего стремления человека и
© Князева С.Е., 2013
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 181
важного принципа государственной политики. Свобода предусма-
тривает ответственность, свободное волеизъявление, собствен-
ность, свободу личности от произвола власти в результате снижения
опекающей роли государства и церкви, верховенство права, сво-
бодное предпринимательство. В «Британской энциклопедии» ли-
берализм определен как политико-правовая доктрина, нацеленная
на «защиту жизни и свободы личности, недопустимость ущемле-
ния ее прав, обеспечиваемых законами, судом присяжных и пра-
воохранительными органами». Индивидуум может быть «настоль-
ко свободным, насколько его действия не препятствуют свободе
других»2. В итальянском «Большом историческом словаре» ли-
берализм определен как «доктрина, основанная на личной свобо-
де, либеризме, юридическом равенстве граждан, разделении вла-
стей, суверенитете, правовом государстве, основанном на системе
представительства и гарантированном Конституцией, на участии
граждан в выборах на базе цензовой системы, светском характере
власти, на веротерпимости»3. Немецкая энциклопедия Der Grosse
Brockhaus определила либерализм как движение за свободу и го-
сударство, которое не нарушает свободу личности4. Российский
исследователь Наталья Ростиславлева считает, что либерализм –
это и склад ума, отличающийся терпимостью, открытостью, и тип
политической практики. Свобода максимально реализуется в
гражданском обществе, а свойственная либерализму толерант-
ность создает действенные механизмы защиты граждан от произ-
вола власти5. А в ряде недавних российских исследований либера-
лизм квалифицируется как «интеллектуальное направление, цен-
трирующееся вокруг проблематики прав и свобод личности, их
политико-правового обеспечения»6. По мнению же теоретика ли-
берализма Томаса Палмера, либерализм имеет три базовые опо-
ры – права личности, спонтанный порядок, ограничение вертика-
ли власти7.
Стремление к свободе было свойственно народам во все вре-
мена – от городов-полисов Древней Греции8 до средневековых ев-
ропейских городов. Формула «Я – Римский гражданин» эволюци-
онировала в направлении принципа «Городской воздух делает сво-
бодным по истечении года и одного дня», а итогом стало создание
элементов правового государства в сочетании со свободой пред-
принимательства9. В эпоху Гуманизма разгорелась борьба свобод-
ных городов – коммун и Святого престола: дух свободы был не-
совместим с диктатом Понтифика10. Позднее в Европе рождаются
привычка к свободе и сопротивление произволу – сегодня они реа-
лизуются через гражданскую инициативу.
182 С.Е. Князева
Либералы XIX столетия оспорили божественное право монар-
ха на власть, роль религии как единственного источника познания,
выступили в защиту свободы и достоинства человека, его лично-
го пространства, отстаивали идеи свободного контракта, равенства
граждан перед законом и прозрачности власти – свойства, необхо-
димого для обеспечения этих принципов.
Реализация либеральных идей обеспечивала светский характер
власти, терпимость в отношении конфессиональной принадлежно-
сти граждан11. По мнению Джона Стюарта Милля, проявлениями
свободы являются право на выбор, независимость, а угроза авто-
номии личного пространства исходит от «правительственной тира-
нии» и «тирании господствующего в обществе мнения».
Источником либерализма стала теория естественного права,
изложенная Джоном Лильберном в середине XVII в. Политик и
мыслитель обосновал необходимость формального равенства, сво-
боды личности независимо от происхождения, приоритета народа
в сфере законодательной инициативы, исходящей от народа, при-
надлежащей ему и осуществляемой им через парламент. Вслед за
Лильберном Джон Локк доказал, что свободная личность – основа
стабильного общества12.

Концептуальное ядро либерализма образуют следующие по-
ложения. Первое: изначально присущая человеку свобода, ответ-
ственность, личное пространство, возможность самореализации,
обеспечиваемая собственностью и политико-правовыми институ-
тами13, приоритет частной пользы – человек лучше знает, что для
него лучше. Второе: оптимальная модель социума основана на сво-
бодном обмене идей, интеллектуальных и иных ценностей, на сво-
бодной конкуренции. Третье: либеральная система обеспечивает
раскрытие творческого потенциала человека и его благополучие,
но одновременно приводит к раскрытию потенциала общества и
обеспечивает его (общества) благополучие. Из этого вытекают ра-
циональное устройство общества и оптимальный баланс частной и
общей пользы (блага). В центре внимания либералов – идеи пра-
вового государства, представительства, гражданской инициативы.
Свобода в либеральном прочтении основана на терпимости и
компромиссе. Важным инструментом и методом достижения ком-
промисса у «классических» либералов XIX столетия стала «золо-
тая середина» – juste milieu. Этот инструмент нацелен на создание
баланса политических сил, достижение компромиссов, маятника
власти в Великобритании, США, затем во Франции и Италии. Juste
milieu успешно использовалась в целях компромисса и примирения
партий в рамках системы сдержек и противовесов, для контроля
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 183
вертикали власти, баланса частной и общей пользы, светской и ду-
ховной власти – ради стабильности.
Либералы позаимствовали juste milieu у французских доктри-
неров – представителей спиритуалистической школы 30–40-х го-
дов, особенно Пьера Поля Руайе-Коллара и Франсуа Гизо, стре-
мившихся к утверждению свободы и порядка, компромиссу раз-
личных движений элиты с целью преодоления конфликта инте-
ресов, достижения стабильности в обществе. Juste milieu взяли на
вооружение английские виги, затем либералы, начиная с лидеров
1830-х годов Джона Рассела, Джона Грея, Генри Джона Пальмер-
стона и кончая Вильямом Эвартом Гладстоном. Либералы стре-
мились найти точки соприкосновения с консерваторами и до-
стичь с ними консенсуса. Иногда это приводило к переплетению
идей либералов и консерваторов и политическому «перекрашива-
нию» отдельных политиков, особенно в таких узловых пунктах,
как сокращение «опекающих» функций государства, отношение к
традициям и прецеденту. Во Франции адепты доктринерства так-
же получили заметный резонанс, входили в состав правительств
и возглавляли их.
Свобода независимо от статуса человека, рода занятий, рели-
гии, политических убеждений оставалась умозрительной до амери-
канской Войны за независимость и революции во Франции. Этот
стиль жизни встретила в штыки значительная часть французской
аристократии и бюрократии, терявшая привилегии и мечтавшая о
реставрации режима, сковывавшего свободу и предприимчивость.
Идеи элиты аристократического сословия замешаны на традицио-
нализме и романтизме – их можно квалифицировать как консер-
ватизм в разных его модификациях. Пик распространения консер-
ватизма пришелся на первую треть XIX столетия и предшествовал
расцвету либерализма, но, в отличие от него, консерватизм не имел
столь очерченного концептуального ядра14.
Мыслители Просвещения сформулировали идею свободы в
терминах прав человека, а американская Война за независимость
привела к созданию конституции, в основе которой лежит цен-
тральная идея либерализма (и представительной демократии) –
the government of the people, by the people and for the people. А фран-
цузские фельяны попытались создать новую либеральную элиту
и сформулировать ее программу в «Декларации прав человека и
гражданина» и Конституции 1791 г.
В экономической сфере основой либерализма стали либерист-
ские постулаты15. В Британской энциклопедии указано: laissezfaire,
или фритрейдерство, – «политика минимального вмешатель-
184 С.Е. Князева
ства государства в свободную экономическую инициативу лично-
сти и общества… получившая развитие в классической экономии
XIX в.»16. А Большой итальянский исторический словарь определя-
ет либеризм как «экономическую доктрину, основанную на свобод-
ной инициативе, свободной торговле, свободном рынке». Laissez
faire, laissez passer подразумевает «невмешательство и экономи-
ческую свободу, а государству отводится роль чистого гаранта»17.
В laissez faire заложена идея dreaming (minimum) state – государства
с минимальными функциями в экономической игре: защита соб-
ственности, деловой активности, конкуренции, так как свободный
рынок – залог свободы человека18. По мысли автора памфлета
«Здравый смысл» Томаса Пейна, правительство есть «не более
чем необходимое зло»19, а рынок не нуждается в регулировании20.
Адам Смит был убежден, что вмешательство государства пода-
вляет инициативу – наиболее сильны страны, где граждане сво-
бодно проявляют ее. В «Теории нравственных чувств» экономист
развил теорию мотивации труда, основанного на личной заинте-
ресованности, а в «Исследовании о природе и причинах богатства
народов» доказал, что свободный рынок способен включать ме-
ханизмы саморегулирования21. Эту идею отстаивали француз-
ские физиократы начиная с Франсуа Кене, а позднее экономисты
Жан-Батист Сэй и Дестют де Траси, ставшие популяризаторами
«гармонии рынка».
Либеризм предполагает устранение препятствий для иници-
ативы человека, а личный успех – результат предприимчивости,
трудолюбия, что соответствует высшим интересам государства. Го-
сударство, сохраняя пассивную роль, должно обеспечить защиту
предприимчивости, если она не противоречит законам, свободе и
инициативе другого человека.
По мысли Адама Смита, государству следует принимать меры
по расширению образованности бедных классов. А в утилитарист-
ской доктрине Джереми Бентама предусматривались осуществляе-
мые государством функции защиты необеспеченных слоев населе-
ния, хотя в целом сторонники либеризма полагали, что социальные
проблемы не нужно регулировать (или регулировать минимально).
Бентам полагал, что свобода – это смысл существования, в ней за-
ключены частная польза и рациональный расчет; в то же время ба-
ланс частной и общей пользы – залог стабильности в обществе22.
Отвергнув христианскую догму о ничтожности человека перед Бо-
гом, либералы обосновали возможность счастья на земле как есте-
ственного права человека. Свобода и счастье максимального коли-
чества людей обеспечивают нравственность в обществе23: принцип
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 185
личного счастья «срабатывает», если он согласован с общей поль-
зой. А отцы-основатели американской демократии создали новое
государство во имя жизни, свободы и стремления к счастью. Томас
Джефферсон воспринял идею Локка о базовых правах с поправ-
кой, заменив право собственности правом стремиться к счастью,
поскольку находил это более естественным для Америки.
В «Теории нравственных чувств» Смит утверждал, что
мораль – продукт творчества свободных людей, создающих бла-
госостояние общества, а затем она воспринимается и обществом.
Эволюция государственных институтов позволяет человеку дей-
ствовать во имя общей пользы, даже если он преследует частный
интерес. Смит определил спонтанный порядок – равновесие и ста-
бильность, основанные на устойчивых моделях поведения в обще-
стве, где невозможно нарушить рамки этих моделей. Это ключевое
положение laissez faire, а в ХХ в. – либертарианской доктрины.
Страна, сохранявшая экономическое, колониальное, морское,
торговое, финансовое, политическое лидерство, стала колыбелью и
эпицентром либерализма. Политико-правовая мысль Англии объ-
ясняла причины лидерства свободной инициативой, защитой соб-
ственности, недопустимостью нарушения личного пространства
человека. С 30–40-х годов XIX в. именно здесь распространились
теории Смита, Милля, «манчестерской школы» Ричарда Кобдена,
Джона Брайта и утилитаристские идеи. Впрочем, в Великобрита-
нии, где с 30-х годов XIX в. уже существовало трудовое законода-
тельство, идеи ответственности власти и бизнеса получили разви-
тие в период раннего Нового времени24.
Свободная деловая активность пустила глубокие корни в ат-
лантических странах. Развитие идей Кальвина об абсолютном пре-
допределении, Божественном невмешательстве в дела человече-
ские, а главное, ее интерпретации адептами этого уже этического
учения привели их приверженцев к убеждению: человек может по
тому, насколько успешна его деятельность, стабилен и высок уро-
вень благосостояния, просчитать свою будущую судьбу – и свобо-
ден в выборе. Следствием стало создание современной индустри-
альной цивилизации. Идеи Кальвина, с которыми отлично согла-
совывались либеральные идеи, попали в английские колонии в
Северной Америке с пилигримами «Мэйфлауэра» и «Арабеллы»,
утвердились в доктринах Ковенанта, Града Божьего На Холме,
Фронтира, нашли отражение в Своде свобод Массачусетской ко-
лонии в декабре 1641 г. И «Пакт на Мэйфлауэре», и «Свод свобод»
Джона Уинтропа стали основой формирования в дальнейшем ли-
беральной доктрины в США25.
186 С.Е. Князева
Либерализм как политическая теория основан на идеях пар-
ламентаризма, конституционализма и представительной демокра-
тии. И Вольтер, и Жан-Жак Руссо с его идеей о естественной сво-
боде настаивали на том, что свобода человека может быть ограни-
чена лишь законом и не должна ущемляться ни другим человеком,
ни властью, ни церковью. Залогом стабильности государства явля-
ется, по Дж. С. Миллю, представительное правление, и народ дол-
жен иметь навыки исполнения возлагаемых на него прав и обязан-
ностей. Милль выстроил модель блокирования произвола верти-
кали власти26, осудил вмешательство в частную жизнь и произвол
чиновников, превращавшихся в безответственных «слуг прави-
тельства». Правовое государство стало итогом развития либераль-
ной политико-юридической мысли.
Либерализм основан на формальном равенстве граждан и на
принципах правового государства, избирательные же права граж-
дан реализуются через цензовую систему при условии поэтапно-
го расширения электората. Политическими правами могут поль-
зоваться граждане, которые обладают собственностью и не просят
помощи у государства: они разумно распоряжаются своей судьбой,
что дает им право решать судьбу страны, к тому же люди, облада-
ющие собственностью, обеспечат ее защиту лучше, чем неимущие.
Наконец, они обладают достаточной образованностью – поэтому
ценз имущественный, как правило, сопровождается цензом образо-
вательным27. По убеждению отцов-основателей Америки, образо-
ванный человек сам ограничивает свободу28. Так же считал Милль:
образованный человек пользуется свободой в разумных рамках.
Новый этап национального самосознания привел в середине
XIX в. к осознанию народами своей идентичности. Ее основой стал
суверенитет, а следствием – идея корпоративной свободы, которую
получает личность через отождествление себя с нацией.
По мере эволюции либеральной системы в развитых странах
произошли сдвиги в политической культуре, правосознании граж-
дан, предпочтение стало отдаваться реформам, брутальный путь
социального протеста – революции, социальные катаклизмы – рас-
сматривался как тупиковый все большим количеством граждан.
Либералы стали смещать фокус внимания на свободу совести, ака-
демическую свободу, недопустимость ущемления privacy. Милль в
эссе «О свободе» противопоставил свободу вседозволенности: че-
ловек свободен при достижении определенного уровня граждан-
ского и нравственного развития. Власть такова, каково общество в
целом, – эта мысль занимала и Милля, и немецких либералов Люд-
вига фон Мизеса и Вильгельма фон Гумбольдта.
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 187
На рубеже ХIХ–ХХ вв., с осуществлением реформ, в развитых
странах проросли первые ростки демократии, но и там демократия
стала результатом длительной борьбы. Борьба за избирательную
реформу Великобритании привлекла внимание власти к социаль-
ным проблемам. Следствием стало постепенное расширение демо-
кратии как результат ответственности: либеральные интерпрета-
ции предполагают баланс между ответственностью правительства
и личной ответственностью. По мнению Вольтера, демократия есть
результат длительной борьбы. Вспомним рассуждения француз-
ского историка-либерала Алексиса де Токвиля о двух составляю-
щих демократии29. Первая – осознанное стремление значительной
части населения к реформам с использованием таких инструмен-
тов гражданской инициативы, как массовая оппозиция, профсоюзное,
забастовочное и иные формы движения. Другая составляющая – осо-
знанное стремление власти осуществить добровольно назревшие
реформы: они все равно будут осуществлены, но ценой такой поли-
тики могут стать бунт или революция.
Либеральный опыт Запада способствовал утверждению пра-
вового государства, где свобода квалифицируется как ответствен-
ность. Ответственность – оборотная сторона свободы, и свободный
образованный человек не потерпит манипулирования, в какой бы
форме оно ни преподносилось: через привилегии, СМИ, заигрыва-
ние власти с народом или через иные каналы доступа. Человек, по-
нимающий свободу как ответственность, выбор, гарантию прав, не
способен терпеть нарушение privacу властью, другими людьми30.
Говоря о соотношении понятий «либеральная система» и «де-
мократия», следует обратиться к понятию «демократия». Британ-
ская энциклопедия определяет ее, с оговоркой, что речь идет о
представительной демократии, как «форму правления, где права
большинства – свобода слова, выступлений или совести – осущест-
вляются в рамках конституции через избираемые учреждения»31.
В статье в Итальянском словаре истории, посвященной либерализ-
му, подчеркивается, что «либерализм лежит в основе современной
демократии и является ее незыблемым принципом», а демокра-
тия – «политическая система, в которой власть представляет инте-
ресы большинства населения»32.
Страны менее развитые, чем Великобритания, Франция, США,
в определенной мере Италия, демонстрировали эпизодический ин-
терес к либеральным идеям, но либеральный опыт не получил раз-
вития из-за слабой политико-правовой культуры большинства
граждан.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)  

От
Примечания
1 Термин имеет в основе слова «свобода» и однокоренные с ним. В испан-
ской конституции 1812 г. вероятно впервые употреблено слово «либе-
рал», т. е. адепт оппозиции, целью которого стала свобода.
2 Liberalism // Encyclopædia Britannica. URL: http://www.britannica.com/
EBchecked/topic/339173/liberalism; Encyclopaedia Britannica. Chicago;
London; Toronto, 1946. Vol. 13. P. 1000; в опубликованных в последние
годы работах по теории и практике либерализма приводятся выдержки
из европейских энциклопедий.
3 Grande Dizionario di Storia. Milano, 1998. P. 738.
4 Цит. по: Ростиславлева Н.В. Германские либералы первой половины
XIX в. К. фон Роттек. К.Т. Велькер. Ф.К. Дальман. В. фон Гумбольдт.
Д. Ганземан. М., 2010. С. 5.
5 Там же. С. 4.
6 Очерки истории западноевропейского либерализма (XVII–XIX вв.). М.,
2004. С. 3. См. также: Либерализм Запада XVII–XX века. М., 1995.
7 Палмер Т. Либерализм, глобализация и проблема национального суве-
ренитета // Полит.ру. URL: http://www.polit.ru/article/2005/12/09/palmer
194 С.Е. Князева
8 Приведем изречение Перикла, ставшее одой свободе: «Гражданин может
распоряжаться собственной личностью». Цит. по: Палмер Т. Указ. соч.
9 Тит Ливий в «Истории Рима от основания города» описывает борьбу
плебеев и патрициев за свободу, а Марк Аврелий в «Рассуждениях» пи-
шет о «государстве, где закон равен для всех» и о «единодержавии, ко-
торое почитает свободу подданных».
10 Никколо Макиавелли в работах «Рассуждения о первой декаде Тита
Ливия» и «Государь» изложил принципы свободного республиканско-
го правления.
11 Эти права изложены во «Всеобщей декларации прав человека» 1948 г.
12 Локк Дж. Два трактата о правлении. М., 1988. С. 137–138.
13 Мизес Л. Индивид, рынок и правовое государство. СПб., 2010. С. 17.
14 Представителями консервативной политической элиты Франции были
Жозеф де Местр (1753–1821) и Луи де Бональд (1754–1840), немец-
кой – Людвиг фон Галлер (1768–1854) и Адам Мюллер (1778–1829),
итальянской – Антонио К. Минутоло, князь Каноза, Мональдо Леопар-
ди и другие.
15 В англоязычной интерпретации более употребительна терминология
«манчестерский либерализм» («манчестерство», «манчестерская шко-
ла»), или free-trade, во французской – laissez faire.
16 Laissez faire // Encyclopædia Britannica. URL: http://www.britannica.
com/EBchecked/topic/328028/laissez-faire
17 Grande Dizionario di Storia. P. 740.
18 В ХХ в. адептом этой идеи стал Фридрих фон Хайек. См.: Хайек Ф. До-
рога к рабству. М., 2005.
19 Пейн Т. Здравый смысл (1776). Цит. по: Liberalism // Encyclopædia Britannica.
URL: http://www.britannica.com/EBchecked/topic/339173/liberalism
20 Сегодня данная форма выражена в либертарианстве: государство не
должно вмешиваться в личную жизнь или предпринимательскую дея-
тельность, за исключением защиты свободы от посягательств других,
видя в таком вмешательстве угрозу для свободы.
21 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.,
1993. С. 524–525.
22 Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства.
М., 1998. С. 234.
23 Эти идеи изложены Дж. Бентамом в «Принципах законодательства»
и других работах. Он стал родоначальником теории утилитаризма, во-
бравшей в себя ряд социально-философских идей Гоббса, Локка, Юма,
французских материалистов XVIII в. (Гельвеция, Гольбаха).
24 А возможно, раньше: с 1349 г. в Англии существовал закон, по которо-
му местные органы должны были заботиться о трудоустройстве лиц,
не имевших средств для жизни, если они не могли работать. В XVII–
XVIII вв. распространились приюты, впоследствии работные дома, где
призревались инвалиды, вдовы, малолетние дети, а состоятельная часть
населения уплачивала налог в пользу бедных.
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 195
25 См.: Хрулева И.Ю. Государство. Церковь и общество в системе взглядов
радикальных пуритан Новой Англии в XVII веке. М., 2001; Харц Л. Ли-
беральная традиция в Америке. М., 1993.
26 Идею правового государства отстаивал немецкий либерал Людвиг фон
Мизес. См.: Мизес Л. Указ. соч. С. 17.
27 По Конституции Королевства Италии 1882 г. избирательные права име-
ли граждане, получившие свидетельство о трехлетнем начальном обра-
зовании. Это условие в опосредованной форме имеется в избирательных
законах Великобритании (1832, 1867, 1884–1885 гг.)
28 Эти идеи стали ключевым элементом Декларации прав человека и граж-
данина во Франции и американских отцов-основателей, особенно Бен-
джамина Франклина и Томаса Джефферсона.
29 Токвиль А. де. Демократия в Америке. М., 1994. С. 37.
30 Князева С.Е. Стратегия успеха: как избежать манипуляций // BZZN.ru.
URL: http://bzzn.ru/way_lider/article/Strategiya_uspeha:_kak_izbezhat_
manipulyatsii
31 Democracy // Encyclopædia Britannica. URL: http://global.britannica.
com/EBchecked/topic/157129/democracy
32 Grande Dizionario di Storia. P. 397–398.
33 См.: Aquarone A. Alla ricerca dell’Italia liberale. Napoli, 1972; Di Lalla M.
Storia del liberalismo italiano. Bologna, 1976.
34 Язькова В.Е. Камилло Кавур – человек «золотой середины» // Вестник
Европы. Т. XVII. М., 2006. С. 154 (http://magazines.russ.ru/vestnik).
35 Ruffini F. Ultimi studi sul conte di Cavour. Bаri, 1936. P. 57–58.
36 Ibid. P. 53.
37 За период министерств Кавура 1850–1858 гг. объем экспорта возрос в 3
раза, настолько же вырос объем сельскохозяйственного производства, в
несколько раз увеличилась длина железнодорожной сети. См.: Brancati
A. Сiviltà nei secoli 3. Firenze, 1990. P. 35–37.
38 Cavour C.B. Discorsi parlamentari. II. (1850–1851). Firenze, 1964. P. 345.
39 Marrone A. I Mille. La battaglia finale. Roma, 2012. P. 32.
40 Vittorio Emanuele. Cavour e Garibaldi, cinque lettere inedite – A cura di
L. Mondini // Nuova Antologia di Lettere, Scienze ed Arti. 1960. Vol.
CCCCXXIX. P. 267.
41 Язькова В.Е. К.Б. Кавур и «римский вопрос». 1860–1861 годы // Новая и
новейшая история. 2007. № 4. С. 174–175.
42 Calamaiani P. La rivoluzione moderata. Torino, 1978. P. 58; Язькова В.Е.
К.Б. Кавур и «римский вопрос»… С. 177.
43 Salvatorelli L. Il ritorno di Cavour // Lama E. Antologia del Risorgimento
italiano. Roma, 1961. P. 697.
44 На концепцию Кавура повлияли идеи Александра Вине – швейцарского
протестанта, стоявшего у истоков формулы «Свободная церковь в сво-
бодном государстве», а также Шарля Монталамбера, Фелисите Робера
Де Ламенне, Антонио Розмини, Чезаре Бальбо и других.
196 С.Е. Князева
45 Язькова В.Е. К.Б. Кавур о путях решения «римского вопроса» // Сб.
научных трудов факультета иностранных языков и регионоведения
МГУ / Под ред. И.Е. Андронова. Вып. 2. М., 2006. С. 152–162.
46 Cavour C.B. Stato e Chiesa. A cura di Paolo Alatri. Firenze, 1995. P. 131–132.
Кавур никогда не был в Риме, что объясняется его неприятием понти-
фиката.
47 «Историческая правая» – блок движений либерального направления,
ставший преемником Кавура.
48 Князева С.Е. Власть и общество в Италии и России // Россия и госу-
дарства Апеннинского полуострова на современном этапе: Сб. М., 2012.
С. 51–52.
49 Ключевский В.О. Курс русской истории. СПб., 1904. Лекция 18;
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1851–1879.
События от смерти Юрия Владимировича до взятия Киева войсками
Андрея Боголюбского (1157–1169 гг.).
50 Университеты возникли в Салерно и Неаполе одновременно со старей-
шими университетами Европы (Оксфорд, Кембридж и др.).
51 Князева С.Е. Россия глазами итальянцев: вчера и сегодня // Вестник Ев-
ропы. ХХI век. Журнал европейской культуры. 2008. Т. XXII–XXIII.
С. 50–66.
52 См.: Гроппо Б. Как быть с «темным» историческим прошлым // Полит.
ру. URL: http://www.polit.ru/article/2005/02/25/groppo
53 Colombo G., Marzoli F. Farla franca. La legge e’ uguale per tutti? Milano,
2012. P. 5–7.
54 Гилинский Я.И. Исключенные навсегда. Российское будущее: тревоги, о
которых нельзя промолчать // Новая газета. 2011. 18 нояб.
55 Князева С. Россия глазами итальянцев: имидж России в Италии // Ита-
лия. На перекрестке Средиземноморья: «Итальянский сапог» перед
вызовами XXI в. (Старый Свет – новые времена). М.: Весь мир, 2011.
Гл. 19. С. 393–395, 398; Она же. Власть и общество в Италии и России.
С. 58, 64–65.
56 Гилинский Я. Указ. соч.; После Империи / Под общ. ред. И.М. Клямки-
на. М., 2007. С. 222; Яковенко И. Культурный рок. Как долго нам еще
оставаться «страной особой судьбы»? // Новая газета – Сценарии. 2013.
26 февр.
57 Яковенко И. Указ. соч.
58 Гроппо Б. Указ. соч. Бруно Гроппо – политолог, профессор Сорбонны.
59 Яковенко И. Указ. соч.

СТАТЬЯ ОПУБЛИКОВАНА В ЖУРНАЛЕ

"ВЕСТНИК РГГУ". 2013. СС. 180-196

COPYRIGHT 2013

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Авторские права защищены.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой и журналу "Вестник РГГУ".

Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной

http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте 

http://reseacher777.nethouse.ru/articles

или сайта журнала "Вестник РГГУ"

http://rggu-bulletin.rggu.ru/article.html?id=2630432

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

***

<a href="http://www.proza.ru/avtor/lanaallina"><img src="http://www.proza.ru/images/author468x60.gif"

width="468" height="60" border="1" alt="Лана Аллина на сервере Проза.ру"></a>

С.Е. Князева

ИДЕЯ СВОБОДЫ И ИНСТРУМЕНТ «ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНЫ»
В ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ
ЕВРОПЕЙСКИХ ЛИБЕРАЛОВ XIX СТОЛЕТИЯ

Статья посвящена истории возникновения либеральной доктрины и
философии либерализма, эволюции европейского либерализма, анализу
важнейшего, стержневого для либерализма понятия свободы, взаимосвя-
зи и взаимодействию понятий «либерализм» и «демократия», интерпре-
тациям либерализма в различных регионах и частях Европы, а именно в
странах с отсутствием традиций (или с недостаточно сформированными
традициями) уважения к правам человека: жизни, свободе, собственно-
сти человека, к закону; в странах с «травматическим опытом». Важнейшая
аналитическая проблема статьи – соотношение свободы в либеральном
прочтении и идеи «золотой середины», ставшей политическим инстру-
ментом либералов, используемым для примирения и достижения компро-
мисса различных сил и движений.
Ключевые слова: либерализм, либеральные традиции, реформирова-
ние, политика реформ, свобода, демократия, манипулирование, травмати-
ческий опыт, бизнес, европейские либералы, Россия.

Авторские права защищены.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

ЧАСТЬ II. (ОКОНЧАНИЕ).

***
Механизм juste milieu представляет большой интерес для рос-
сийского исследователя, особенно сквозь призму деятельности ли-
берального политика Италии. Ведь либеральные идеи утвердились
в стране, на которую оказывал давление понтификат, а либераль-
ное государство было слабым в сравнении с «классической» либе-
ральной Великобританией.
В первой половине XIX в. многие сторонники объединения ис-
ходили из приоритета Святого престола и баланса государствен-
ных систем, политических сил и движений, сложившихся на по-
луострове к началу 50-х годов. Либеральные католики и либералы
стали использовать juste milieu в политической практике для дости-
жения компромисса между Римом, препятствовавшим объедине-
нию итальянских государств, и Сардинским королевством, став-
шим лидером Рисорджименто33. Juste milieu с блеском использовал
в 50-е годы. XIX в. Камилло Бенсо ди Кавур34, политик европейско-
го масштаба, человек «золотой середины» по личным качествам и
методам политического действия35.
Воззрения Кавура сформировались в 1830–1840-е годы под
влиянием католицизма, швейцарского кальвинизма и европей-
ского либерализма. «Я раб свободы, – не уставал он повторять, – ей
я обязан всем, что имею». Он был убежден: без парламента не мо-
жет существовать свободы, и заявлял, что чувствовал себя свобод-
ным человеком лишь в периоды, когда в Пьемонте заседал парла-
мент36.
Деловой мир с интересом встретил меры графа Кавура по ре-
формированию экономики в Пьемонте – он заслужил репутацию
успешного предпринимателя и преисполнился убеждением, что
свободная конкуренция укрепит экономику, внутренний и внеш-
ний рынок Италии, обеспечит деловую активность бизнеса.
Талант экономиста, управленца Кавур проявил во время сво-
его министерства (он возглавил кабинет с 4 ноября 1852 г.). Ре-
зультатом стало железнодорожное строительство, возросли объ-
ем внешней торговли, производство шелка, хлопчатобумажных и
шерстяных изделий, набрали обороты тяжелая промышленность и
аграрное производство37. Кавур стал лидером либералов Пьемонта,
обращался к опыту Великобритании, предотвратившей потрясе-
ния проведением реформ38.
Путь к независимости Италии политик увидел в консенсусе го-
сударства и церкви, что приобрело особое звучание, учитывая мас-
штабы политической власти Святого престола, превратившие его в
одно из самых реакционных государств Европы, подавлявших про-
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 189
явления свободы. Человек золотой середины отвергал брутальные
пути к объединению страны, включая поход Тысячи Гарибальди39,
считал методы последнего диктаторскими40 и сделал ставку на во-
енные и дипломатические методы, а был он виртуозом диплома-
тии! Не случайно в итальянской историографии Рисорджименто
называют «дипломатической революцией».
Особую проблему в объединительном процессе Италии пред-
ставляла позиция Святого престола. В отношениях с понтифика-
том Кавур воспринял распространившийся в Женеве, а позднее и
не только там, «религиозный рационализм», признававший за ве-
рующим свободу выбора – часть базового права человека на сво-
боду в политике, морали, религии41. Христианство, понимаемое
человеком juste milieu уже больше как нравственная модель, станет
в будущем основой личной свободы42. А метод «золотой середины»
Кавур использовал, чтобы избежать крайностей в создании незави-
симой Италии – атеизма и религиозного фанатизма – и чтобы при-
менить теорию прогресса к сфере духовной; отсюда стремление к
компромиссу «реакции и революции, монархии и народа»43.
В августе 1850 г. Кавур сформулировал принцип отделения
церкви от государства по американскому образцу. Он был убежден:
католик может отстаивать свободу государства от диктата церкви.
А квинтэссенция juste milieu выражена Кавуром в формуле «Сво-
бодная церковь в свободном государстве», провозглашенной в мар-
те 1861 г., хотя ее истоки нужно искать в идеях либералов 30–40-х
годов XIX в.44 Местоположение столицы в Риме Кавур мотивиро-
вал тем, что Рим – ядро европейской цивилизации, центр духов-
ного, политического и культурного единства45, а также необходи-
мостью урегулировать взаимоотношения церкви и государства в
будущей единой Италии46. По его мнению, свобода совести могла
бы стать реальностью после отделения церкви от государства: как
субъект государства церковь будет подчиняться его законам, а при
отправлении религиозного культа пользоваться свободой. Церковь
свободна в духовной сфере и не вмешивается в политику. Таким
образом будет достигнут компромисс – «золотая середина» в отно-
шениях церкви и государства.
После смерти архитектора Рисорджименто премьер-министром
Королевства Италии, провозглашенного в Турине 17 марта 1861 г.,
стал представитель либерального блока «исторической правой»47
Беттино Риказоли, продолживший политику Кавура. В отноше-
нии понтифика надеждам человека juste milieu не суждено было
сбыться: папа Пий IX и в момент присоединения Рима, и в даль-
нейшем занимал в отношении Королевства Италии враждебную
190 С.Е. Князева
позицию. (Отметим, правда: итальянские либералы платили ему
той же монетой.) В декабре 1864 г. понтифик обнародовал «Sillabus
» – приложение к энциклике «Quanta cura», где осудил рацио-
нализм, либерализм, свободу науки, свободу совести, расценивае-
мую как «равнодушие к вере»; эти «заблуждения» были осуждены
и I Ватиканским Собором (1869–1870). Утверждение либерализма
в Италии обострило отношения государства с понтификатом и ста-
ло фактором нестабильности и уязвимости власти в стране. Все же
появившееся на карте Европы государство получило глоток свобо-
ды, а человек juste milieu вошел в историю как борец за свободу и либе-
рал – правда, не то с французским, не то с английским «акцентом».
***
Не обладая традициями демократии, итальянцы приобрели
привычку к свободе, а власть – умение находить компромиссы, в
том числе через механизм juste milieu Россияне никогда не имели
такого опыта и традиций.
Страна с центром в Вечном городе восприняла античную куль-
туру, философию и римское право. Ядро европейской цивилиза-
ции, колыбель свободных коммун, процветавших благодаря систе-
матическому труду, в Средние века и на заре Нового времени го-
сударства Северной Италии стали очагом свободы, перекрестком
мира, информационным мостом между Западом и Востоком, эпи-
центром деловой активности, образования48.
Россия находилась «за скобками Европы», и многовековая изо-
ляция от европейских, и не только, научных достижений, теорий
и практик власти, права не прошла бесследно. С эпохи Киевской
Руси власть была прочной, если во главе ее стоял грозный прави-
тель. Этому способствовали суровый климат, скудные почвы, без-
брежные просторы при отсутствии естественных границ, удален-
ность от Мирового океана, изоляция от Европы, Дальнего Востока.
Зыбкость границ приводила к нападениям – власть и подданные
нацеливались на поиск врага. Правитель владел собственностью,
включая людей, – уважения россиян к человеку, закону, опыта сво-
боды, привычки к свободному труду не возникло. После сближе-
ния с Византией власть на Руси отзеркалила сходные черты вла-
сти этой страны, восприняла цезаропапизм – так возникла систе-
ма отношений, основанная на подчинении церкви и населения
государству. В правление Андрея Боголюбского (ок. 1111–1174)
Владимиро-Суздальское княжество достигло могущества и впо-
следствии стало ядром России. Политика этого князя оценивает-
ся многими историками как переворот в политическом строе Руси:
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 191
он одной своей волей изменил механизм наследования престола и
укрепил верховную власть49.
На Юге Италии, из-за вторжений арабов, норманнов, а в даль-
нейшем – утверждения власти Анжуйской династии, позднее Ис-
пании, возникли (так же, как в России) преклонение перед силь-
ной, но не обязательно законной властью и неуважение к челове-
ку, закону. Итогом стал произвол власти в отношении населения,
с одной стороны, и формирование специфических механизмов со-
противления власти – с другой. Организованная преступность –
мафия – проникала во властные структуры и сливалась с властью.
Кроме мафии, на Юге возникло большое число нелегальных орга-
низаций, пополнявшихся за счет маргинальных слоев общества,
удельный вес которых в структуре общества всегда был высок. Ве-
ковая отсталость, сохранение архаических форм землевладения,
отсутствие промышленности, поголовная неграмотность населе-
ния, преступность не позволяли развиться активности, направлен-
ной на производительную сферу, – ее основными формами стало
участие в преступных сообществах.
Однако в Южной Италии возникли первые университеты Ев-
ропы – они играли огромную роль в формировании рациональной
правовой системы Запада и правосознания50. С течением времени
Италия восприняла стандарт западной культуры: образованность –
стартовый капитал для свободного человека. Этому способствова-
ли отсутствие крепостного права, а в Северной Италии – серьезной
личной несвободы, а также заинтересованность элиты в опти-
мальных для человеческого достоинства формах политической
власти – результат распространения гуманистических идей.
Россия находилась за пределами европейского пространства –
власть и общество не усвоили наследие античной культуры.
Деспотизм власти укреплялся в течение 300 лет владычества
татаро-монгольского ига. Правление азиатов-завоевателей укрепи-
ло пиетет россиян перед сильной властью, а их долготерпение вы-
лилось в многовековое рабство более половины населения – в апа-
тию, безразличие и сервилизм51.
Италия стала колыбелью Гуманизма – возросло уважение
к личности, ее правам, образованию. Россия оказалась за скоб-
ками Гуманизма, в плену «травматического опыта»52 – деспоти-
ческой власти, замешанной на восточной деспотии и византий-
ском цезаропапизме. Уважения к достоинству человека, закону
не возникло, россияне позиционировали себя подданными пра-
вителя, но не гражданами – так включилась «программа самоу-
ничижения».
192 С.Е. Князева
В Новое время на Севере Италии, хотя и потерявшей незави-
симость, проводились ограниченные реформы по образцу европей-
ских. После объединения страны в сентябре 1870 г. развитие либе-
ральной идеологии в Северной Италии стало противовесом опы-
ту южных и центральных областей. Но позднее преодоление поли-
тического сепаратизма привело к утверждению либерализма с ита-
льянским акцентом. Это проявилось, в частности, в недоверии ита-
льянцев к центральной власти или, как минимум, в противопостав-
лении общества и власти53.
Отсутствие прививки свободы вывело Россию за скобки уваже-
ния человека к самому себе и своей стране54. Слово «либерализм»
пришло в русский язык в конце XVIII в. в значении «вольнодум-
ство», и негативный оттенок (терпимость, попустительство) сохра-
няется до сих пор. Восстание декабристов – первое оформленное
требование ввести ограничения власти – завершилось крахом; в
зону турбулентности попали и проекты Михаила Сперанского. Ли-
беральные реформы 60–70-х годов XIX в. привели к отмене кре-
постного права, послужили толчком к внедрению правовой нормы
Habeas Corpus Act и созданию суда присяжных, расширили рамки
самоуправления. Но реформы зависли, а проект российской кон-
ституции М. Лорис-Меликова (1881 г.) «затонул» после смерти
российского императора. Та же судьба постигла реформы начала
XX в. С. Витте, П. Столыпина – реформаторам в России был уго-
тован тернистый, а то и трагический путь55. Амбициозность, пред-
приимчивость осуждались на всех этапах истории России. Право-
вая поддержка деловой активности в России не возникла, а в Ита-
лии она опиралась на политико-правовой прецедент. В России сво-
бода не была востребована ни в XIX столетии, ни в начале ХХI в.,
власть и общество бросало из одной крайности в другую, а нежела-
ние искать компромиссы привело к отсутствию опыта juste milieu.
Автократические режимы ХХ в. дискредитировали ценности
либерализма. Но в Италии Савойский Дом, Святой престол, мень-
шее распространение атеизма, итальянский конформизм сделали
невозможной устойчивую приверженность власти и общества к то-
талитарной автократии. Россия же после Октября 1917 г. оказалась
в состоянии цивилизационной катастрофы, откуда не выбралась и
поныне56, – и она, по-видимому, была не первой в истории страны.
Ведь режим использовал готовую матрицу – иерархию, механиз-
мы политического действия, неуважение к элите, интеллектуалам,
к человеческой жизни вообще, отсутствие привычки к свободе.
Перестройка слегка изменила отношение к свободе на уровне
массового сознания, но и сегодня большинство населения России
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 193
относится к праву человека на свободу неоднозначно. Власть куль-
тивирует агрессивную безграмотность: неграмотный народ не име-
ет представления о свободе и гражданской инициативе. Россия, по
выражению Игоря Яковенко, остается страной «сущностно вче-
рашней», а ее сознание отражает позавчерашний день57.
Уместно привести рассуждения Бруно Гроппо о «травматиче-
ском опыте»58 стран, переживших бунты и диктатуры, где власть
постоянно нарушала свободу прежде всего интеллектуальных и са-
модостаточных слоев населения. Такой опыт России привел к по-
явлению в социальном теле ран, от которых остались шрамы, тре-
бующие длительного времени заживления. Возникла точка невоз-
врата, когда путь к свободе и жизни в цивилизованном обществе
блокирован: диктатуры не проходят бесследно.
Авторитарная власть стремится вычеркнуть или исказить це-
лые страницы истории России. Общество, называющее себя сво-
бодным, не может игнорировать необходимость беспристрастного
изложения истории. Как полагает Игорь Яковенко, базовые куль-
турные ориентиры мешают объективному восприятию россиянами
собственной истории. Преодоление этих барьеров – единственный
выход из тупика, хотя это вызывает протест у «ревнителей усто-
ев»59. Но травматическое прошлое не раз ставило и ставит под угро-
зу не только свободу, но и нормальную жизнь страны.
Примечания
1 Термин имеет в основе слова «свобода» и однокоренные с ним. В испан-
ской конституции 1812 г. вероятно впервые употреблено слово «либе-
рал», т. е. адепт оппозиции, целью которого стала свобода.
2 Liberalism // Encyclopædia Britannica. URL: http://www.britannica.com/
EBchecked/topic/339173/liberalism; Encyclopaedia Britannica. Chicago;
London; Toronto, 1946. Vol. 13. P. 1000; в опубликованных в последние
годы работах по теории и практике либерализма приводятся выдержки
из европейских энциклопедий.
3 Grande Dizionario di Storia. Milano, 1998. P. 738.
4 Цит. по: Ростиславлева Н.В. Германские либералы первой половины
XIX в. К. фон Роттек. К.Т. Велькер. Ф.К. Дальман. В. фон Гумбольдт.
Д. Ганземан. М., 2010. С. 5.
5 Там же. С. 4.
6 Очерки истории западноевропейского либерализма (XVII–XIX вв.). М.,
2004. С. 3. См. также: Либерализм Запада XVII–XX века. М., 1995.
7 Палмер Т. Либерализм, глобализация и проблема национального суве-
ренитета // Полит.ру. URL: http://www.polit.ru/article/2005/12/09/palmer
194 С.Е. Князева
8 Приведем изречение Перикла, ставшее одой свободе: «Гражданин может
распоряжаться собственной личностью». Цит. по: Палмер Т. Указ. соч.
9 Тит Ливий в «Истории Рима от основания города» описывает борьбу
плебеев и патрициев за свободу, а Марк Аврелий в «Рассуждениях» пи-
шет о «государстве, где закон равен для всех» и о «единодержавии, ко-
торое почитает свободу подданных».
10 Никколо Макиавелли в работах «Рассуждения о первой декаде Тита
Ливия» и «Государь» изложил принципы свободного республиканско-
го правления.
11 Эти права изложены во «Всеобщей декларации прав человека» 1948 г.
12 Локк Дж. Два трактата о правлении. М., 1988. С. 137–138.
13 Мизес Л. Индивид, рынок и правовое государство. СПб., 2010. С. 17.
14 Представителями консервативной политической элиты Франции были
Жозеф де Местр (1753–1821) и Луи де Бональд (1754–1840), немец-
кой – Людвиг фон Галлер (1768–1854) и Адам Мюллер (1778–1829),
итальянской – Антонио К. Минутоло, князь Каноза, Мональдо Леопар-
ди и другие.
15 В англоязычной интерпретации более употребительна терминология
«манчестерский либерализм» («манчестерство», «манчестерская шко-
ла»), или free-trade, во французской – laissez faire.
16 Laissez faire // Encyclopædia Britannica. URL: http://www.britannica.
com/EBchecked/topic/328028/laissez-faire
17 Grande Dizionario di Storia. P. 740.
18 В ХХ в. адептом этой идеи стал Фридрих фон Хайек. См.: Хайек Ф. До-
рога к рабству. М., 2005.
19 Пейн Т. Здравый смысл (1776). Цит. по: Liberalism // Encyclopædia Britannica.
URL: http://www.britannica.com/EBchecked/topic/339173/liberalism
20 Сегодня данная форма выражена в либертарианстве: государство не
должно вмешиваться в личную жизнь или предпринимательскую дея-
тельность, за исключением защиты свободы от посягательств других,
видя в таком вмешательстве угрозу для свободы.
21 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.,
1993. С. 524–525.
22 Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства.
М., 1998. С. 234.
23 Эти идеи изложены Дж. Бентамом в «Принципах законодательства»
и других работах. Он стал родоначальником теории утилитаризма, во-
бравшей в себя ряд социально-философских идей Гоббса, Локка, Юма,
французских материалистов XVIII в. (Гельвеция, Гольбаха).
24 А возможно, раньше: с 1349 г. в Англии существовал закон, по которо-
му местные органы должны были заботиться о трудоустройстве лиц,
не имевших средств для жизни, если они не могли работать. В XVII–
XVIII вв. распространились приюты, впоследствии работные дома, где
призревались инвалиды, вдовы, малолетние дети, а состоятельная часть
населения уплачивала налог в пользу бедных.
Идея свободы и инструмент «золотой середины»... 195
25 См.: Хрулева И.Ю. Государство. Церковь и общество в системе взглядов
радикальных пуритан Новой Англии в XVII веке. М., 2001; Харц Л. Ли-
беральная традиция в Америке. М., 1993.
26 Идею правового государства отстаивал немецкий либерал Людвиг фон
Мизес. См.: Мизес Л. Указ. соч. С. 17.
27 По Конституции Королевства Италии 1882 г. избирательные права име-
ли граждане, получившие свидетельство о трехлетнем начальном обра-
зовании. Это условие в опосредованной форме имеется в избирательных
законах Великобритании (1832, 1867, 1884–1885 гг.)
28 Эти идеи стали ключевым элементом Декларации прав человека и граж-
данина во Франции и американских отцов-основателей, особенно Бен-
джамина Франклина и Томаса Джефферсона.
29 Токвиль А. де. Демократия в Америке. М., 1994. С. 37.
30 Князева С.Е. Стратегия успеха: как избежать манипуляций // BZZN.ru.
URL: http://bzzn.ru/way_lider/article/Strategiya_uspeha:_kak_izbezhat_
manipulyatsii
31 Democracy // Encyclopædia Britannica. URL: http://global.britannica.
com/EBchecked/topic/157129/democracy
32 Grande Dizionario di Storia. P. 397–398.
33 См.: Aquarone A. Alla ricerca dell’Italia liberale. Napoli, 1972; Di Lalla M.
Storia del liberalismo italiano. Bologna, 1976.
34 Язькова В.Е. Камилло Кавур – человек «золотой середины» // Вестник
Европы. Т. XVII. М., 2006. С. 154 (http://magazines.russ.ru/vestnik).
35 Ruffini F. Ultimi studi sul conte di Cavour. Bаri, 1936. P. 57–58.
36 Ibid. P. 53.
37 За период министерств Кавура 1850–1858 гг. объем экспорта возрос в 3
раза, настолько же вырос объем сельскохозяйственного производства, в
несколько раз увеличилась длина железнодорожной сети. См.: Brancati
A. Сiviltà nei secoli 3. Firenze, 1990. P. 35–37.
38 Cavour C.B. Discorsi parlamentari. II. (1850–1851). Firenze, 1964. P. 345.
39 Marrone A. I Mille. La battaglia finale. Roma, 2012. P. 32.
40 Vittorio Emanuele. Cavour e Garibaldi, cinque lettere inedite – A cura di
L. Mondini // Nuova Antologia di Lettere, Scienze ed Arti. 1960. Vol.
CCCCXXIX. P. 267.
41 Язькова В.Е. К.Б. Кавур и «римский вопрос». 1860–1861 годы // Новая и
новейшая история. 2007. № 4. С. 174–175.
42 Calamaiani P. La rivoluzione moderata. Torino, 1978. P. 58; Язькова В.Е.
К.Б. Кавур и «римский вопрос»… С. 177.
43 Salvatorelli L. Il ritorno di Cavour // Lama E. Antologia del Risorgimento
italiano. Roma, 1961. P. 697.
44 На концепцию Кавура повлияли идеи Александра Вине – швейцарского
протестанта, стоявшего у истоков формулы «Свободная церковь в сво-
бодном государстве», а также Шарля Монталамбера, Фелисите Робера
Де Ламенне, Антонио Розмини, Чезаре Бальбо и других.
196 С.Е. Князева
45 Язькова В.Е. К.Б. Кавур о путях решения «римского вопроса» // Сб.
научных трудов факультета иностранных языков и регионоведения
МГУ / Под ред. И.Е. Андронова. Вып. 2. М., 2006. С. 152–162.
46 Cavour C.B. Stato e Chiesa. A cura di Paolo Alatri. Firenze, 1995. P. 131–132.
Кавур никогда не был в Риме, что объясняется его неприятием понти-
фиката.
47 «Историческая правая» – блок движений либерального направления,
ставший преемником Кавура.
48 Князева С.Е. Власть и общество в Италии и России // Россия и госу-
дарства Апеннинского полуострова на современном этапе: Сб. М., 2012.
С. 51–52.
49 Ключевский В.О. Курс русской истории. СПб., 1904. Лекция 18;
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1851–1879.
События от смерти Юрия Владимировича до взятия Киева войсками
Андрея Боголюбского (1157–1169 гг.).
50 Университеты возникли в Салерно и Неаполе одновременно со старей-
шими университетами Европы (Оксфорд, Кембридж и др.).
51 Князева С.Е. Россия глазами итальянцев: вчера и сегодня // Вестник Ев-
ропы. ХХI век. Журнал европейской культуры. 2008. Т. XXII–XXIII.
С. 50–66.
52 См.: Гроппо Б. Как быть с «темным» историческим прошлым // Полит.
ру. URL: http://www.polit.ru/article/2005/02/25/groppo
53 Colombo G., Marzoli F. Farla franca. La legge e’ uguale per tutti? Milano,
2012. P. 5–7.
54 Гилинский Я.И. Исключенные навсегда. Российское будущее: тревоги, о
которых нельзя промолчать // Новая газета. 2011. 18 нояб.
55 Князева С. Россия глазами итальянцев: имидж России в Италии // Ита-
лия. На перекрестке Средиземноморья: «Итальянский сапог» перед
вызовами XXI в. (Старый Свет – новые времена). М.: Весь мир, 2011.
Гл. 19. С. 393–395, 398; Она же. Власть и общество в Италии и России.
С. 58, 64–65.
56 Гилинский Я. Указ. соч.; После Империи / Под общ. ред. И.М. Клямки-
на. М., 2007. С. 222; Яковенко И. Культурный рок. Как долго нам еще
оставаться «страной особой судьбы»? // Новая газета – Сценарии. 2013.
26 февр.
57 Яковенко И. Указ. соч.
58 Гроппо Б. Указ. соч. Бруно Гроппо – политолог, профессор Сорбонны.
59 Яковенко И. Указ. соч.

СТАТЬЯ ОПУБЛИКОВАНА В ЖУРНАЛЕ

"ВЕСТНИК РГГУ". 2013. СС. 180-196

COPYRIGHT 2013

2013 © RESEARCHER SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com
R E S E A R C H E R SK Светлана Князева / Лана Аллина http://lana-allina.com

Авторские права защищены.

Все права на данную публикацию защищены законом о копирайте.

Внимание! Все права на данную статью принадлежат автору - Светлане Князевой и журналу "Вестник РГГУ".

Любые перепечатки и цитирование допустимы лишь с указанием данной публикации на персональном сайте Светланы Князевой /Ланы Аллиной

http://lana-allina.com

и данной страницы на этом сайте

http://reseacher777.nethouse.ru/articles

или сайта журнала "Вестник РГГУ"

http://rggu-bulletin.rggu.ru/article.html?id=2630432

ЛЮБОЕ НЕЗАКОННОЕ КОПИРОВАНИЕ ДАННОЙ СТАТЬИ ЦЕЛИКОМ ИЛИ ЧАСТИЧНО ЯВЛЯЕТСЯ НАРУШЕНИЕМ АВТОРСКИХ ПРАВ И КАРАЕТСЯ ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ.

***

Привожу целиком интервью - фактически воспоминания - о 1968 г. (и не только!) недавно ушедшей от нас известной поэтессы, филолога, советского диссидента Натальи Горбаневской.

http://www.pravmir.ru/natalya-gorbanevskaya-za-mneniya-presledovat-nelzya/

Как известно, Наталья Горбаневская была в числе тех, кто 25 августа 1968 года выступил против позора брежневского диктата "ограниченного суверенитета" в Восточной Европе и против танков - "за вашу и нашу свободу". Наталья пришла туда как гражданин, патриот своей страны (это явствует и из ниже приведенного текста), а на тот момент она имела двух маленьких детей, одного из которых - грудного! - она привезла с собой в коляске.

Вечная Вам память и вечный поклон от нас, Наталья...

Наталья Горбаневская: За мнения преследовать нельзя

Вы можете посмотреть выступление тех пятерых из нас, которых вывели на открытый суд и которым дали сказать. Мы себя ощущали гражданами Советского Союза, страны, которая, может быть, нам не нравится, но мы считали, что мы не нарушаем ее законов, что грубое групповое нарушение общественного порядка на Красной площади совершили не мы, а те, кто бил демонстрантов.

Ксения Лученко

| 02 декабря 2013 г.

Беседа с Натальей Горбаневской была записана в апреле в Москве 2012 года для проекта, над которым работают Александр Архангельский, Татьяна Сорокина и Ксения Лученко. Полная видеозапись передана в Международное общество «Мемориал». Интервью публикуется впервые.

Наталья Горбаневская. Фото: ЧТК

— Наталья Евгеньевна, к тому моменту, когда вы в числе семерых смельчаков вышли на Красную площадь «За вашу и нашу свободу», у вас было уже двое детей. Как они тогда пережили повороты вашей судьбы и как сейчас относятся к своему своеобразному детству?

— Старшему сыну Ясику я после демонстрации все рассказала. Он у меня был такой, с ним можно было говорить. Я ему, помню, как-то сказала: «Ясик, только, ты знаешь, в школе ты об этом ничего не говори». А он ответил: «В школе я обо всем этом забываю».

Ося у нас был другой. Когда я вышла из психушки, ему уже было четыре года. Я ему что-то такое неосторожное сказала, он сразу передал бабушке. Ну, правильно, он и вырос-то с бабушкой. И мама мне говорит: «Знаешь, что? Когда ты была маленькая, я тебя ни в пионеры, ни в комсомол не гнала, ты сама всюду рвалась. И дети пусть вырастут, сами разберутся». Больше я с Осей ни о чем не говорила, и он ничего не знал вплоть до города Вены, куда мы приехали на нашем пути в эмиграцию. Там у меня взяли огромное интервью для радио «Свобода». И когда это интервью передавали, мы все его вместе слушали. Вдруг Ося раскрыл глаза: «Мама! Это я тот ребенок? Который был в коляске с тобой на площади?» И с тех пор по сей день необычайно этим гордится.

А совсем недавно произошла история, которую я никому не успела рассказать. Ясика у меня дома долго ждал один приятель, а он опоздал и говорит: «Я должен был сначала Петю покормить». А его сыну Пете скоро 15 лет, то есть здоровый парень, они должны были поужинать. «Ну, да. Ты то, небось, не потащил бы ребенка за собой на Красную площадь?» — говорю я иронически. Ясик так обиделся! «Ты понимаешь, что ты говоришь? Я вырос на этом, на том, что ты пошла на Красную площадь, я на этом взращен, а ты мне такое говоришь!» Так что для детей это… я думаю, оказалось очень важным.

Наталья Горбаневская с сыновьями. Фото:radashkevich.info

— Вы сами себя тогда ощущали гражданскими активистами, политиками?

— Нет, политиками вообще никто никогда себя не ощущал.

— А кем ощущали?

— Собой. Людьми, личностями, гражданами. Вы можете посмотреть выступление тех пятерых из нас, которых вывели на открытый суд и которым дали сказать. Они говорят как граждане, они это подчеркивают. Мы себя ощущали гражданами Советского Союза, страны, которая, может быть, нам не нравится, но мы считали, что мы не нарушаем ее законов, что грубое групповое нарушение общественного порядка на Красной площади совершили не мы, а те, кто бил демонстрантов. Кто потом не остался в отделении милиции, куда нас привезли, чтобы быть свидетелями. Но зато они появились на суде как свидетели.

— А к тем, кто входил в ваш круг, но колебался, ничего не подписывал, нормально относились?

— Да, совершенно нормально. Я никого никогда ни от чего не отговаривала. Я никого никогда ни на что не уговаривала. В начале 1968 года я снимала комнату, и у меня там лежал текст письма. Кто приходил — мог подписать. Кто не хотел подписать — не подписывал. Никогда не было: «На тебе, подпиши».

Ко мне перед демонстрацией приехал Алик Есенин-Вольпин и долго мне объяснял, почему он не пойдет на площадь. Я сейчас даже уже не вспомню почему. Я ему сказала: «Алик, это твое право».

Когда я пишу «смеешь выйти на площадь», еще иногда напоминаю: «смеешь» — это не значит «должен», это не значит «обязан». И это не значит — «посмей во что бы то ни стало». У меня тут из окошка было видно, как люди идут на митинг, а я не пошла. Если мы хотим свободных выборов, то мы должны дать каждому человеку свободный выбор. Никого ни к чему не принуждать.

— Были ли у вас внутри диссидентского круга авторитеты?

— Для меня всегда самым большим авторитетом была — я это всегда всем объясняла — Татьяна Великанова. Это совершенно исключительный, замечательный, очень тихий человек, очень негромкий. Она первый раз попала на допрос, когда 26 августа пришла на Петровку искать своего мужа, Константина Бабицкого, арестованного на демонстрации. Она пришла на Петровку, не зная, что их увезли в Лефортово. А меня как раз вызвали на Петровку на допрос. И ей сделали со мной очную ставку. Оказалось, я ее накануне видела, она стояла перед моей коляской, и она, когда меня увозили с Красной площади, вынула Оську из коляски и передала мне на руки. И я понимала, что это кто-то должен быть знакомый. Такое лицо, такое прекрасное лицо — это явно кто-то из нашего круга, но лично я ее не знала. Вот тут мы познакомились.

А в приговоре суда было написано: «Вина Бабицкого доказывается показаниями свидетелей таких-то, таких-то, таких-то и Великановой», хотя она только подтверждала его там присутствие, на площади. И с тех пор она ни на одном допросе никогда никаких показаний не давала. Она сразу говорила, что она вообще ни о чем разговаривать не станет. Причем вот я говорю об этом интенсивно, у меня такой темперамент. Таня, я думаю, говорила об этом очень спокойно.

Наталья Горбаневская. Фото: Пражский телеграф

Когда началось при Горбачеве освобождение политзаключенных в 1987 году путем помилования, сначала помиловали только тех, у кого выжали прошение о помиловании. И уже потом — тех, кто отказался писать прошение, в том числе Таню, которая уже была после лагеря в ссылке. Она отбыла свою ссылку до конца, не уехала, пока не кончилась ее ссылка, она не приняла помилование.

Таниной сестре, которая была тяжело больна, все говорили, что ей надо эмигрировать. Она мне как-то сказала: «Мне все говорят, что… что я должна эмигрировать». Я говорю: «Ася, ну как тебе могут говорить? Если не хочешь?» — «Нет» — «Что, и Таня говорит?» — «Нет, Таня, конечно, нет. Таня говорит — решай сама».

Когда начались свободные времена, Таня пошла преподавать математику в младших классах 57-й школы. Ее ученики, которые за это время выросли, ее до сих пор вспоминают. Мы как-то поехали на юбилей «Хроники текущих событий» в Литву. Таня сидела в поезде с ученическими тетрадками, проверяла их, и это ей было интереснее всего в жизни. Вот такого человека, как Таня, больше у нас не будет.

Я хочу сказать, что я не рассматриваю людей в категориях героев — не героев, мучеников — не мучеников. Вот Таня — такой двухсотпроцентно свободный человек, понимаете? В сравнении с ней нам всем чего-то не хватает. Я бы очень хотела, чтобы хотя бы часть моего рассказа о Тане осталась, потому что это мне важней, чем о себе.

— Долгие годы ваша жизнь проходила в постоянном присутствии КГБ. От этого паранойя не развивалась? Как вообще это «сосуществование» происходило?

— Слежку вообще не видно, кроме тех случаев, когда уже специально ходят, чтобы ты видела. У меня так было после демонстрации. Если что-то надо сделать, чтобы они не знали, так я этого не буду рассказывать под всеми потолками — и все. А все время думать о них — нет, так жить нельзя, конечно.

После демонстрации они ездили за мной и повороты делали на пространстве от школы, куда я отводила Ясика, до молочной кухни, куда я заходила за прикормом для Оськи. Я-то с коляской, я могу переехать переулок, а они по этому Чапаевскому переулку туда-сюда разворачиваются. Но это было даже смешно, я еще как-то специально так делала, чтобы им развернуться было потрудней.

А вот когда я поехала Оську крестить, тут они, видимо, за нами приехали и, в общем, не дали нам в церкви крестить. «Должно быть разрешение от отца» — я говорю: «Вы видите в метрике прочерк?» — «Ну да, а потом он придет…» — это говорил как бы церковный староста, с которым перед тем, видимо, поговорили. В общем, прогнали меня. Но Вера Лашкова, к тому времени уже бывшая политзэчка, договорилась со священником на вечер. И тут мы уже поехали так, что никакого хвоста за нами не было.

— Что же это за смелый священник-то был?

— Священник был на тогдашний период смелый — отец Димитрий Дудко. И мы крестили в доме у какой-то бабуси.

— Как возникла ваша религиозность?

— В детстве я еще читала старые, 20-х годов, номера журнала «Безбожник». И росла совершеннейшей, конечно, безбожницей. Ну, а потом, во взрослом-то возрасте, начинаешь понимать, что-то чувствовать. У меня в прошлом году в издательстве «Русский Гулливер» вышла книга, в которой собраны мои стихи, условно говоря, с религиозными мотивами. Я крестилась в 1967 году, а стихи-то эти начинаются с 1956 года.

Может быть, меня стихи к этому вели постепенно. А когда я постепенно созрела, произошла встреча с моей будущей крестной матерью. А крестной матерью моей была никто иная, как Наташа Трауберг. Мы с ней очень много говорили, говорили. И у меня прояснело все это в мозгах. То есть вера, которая уже подспудно жила, начала искать выхода. И потом, осенью того же года, я приехала в Вильнюс, и в вильнюсском Заречье в православной церкви у старенького священника, отца Антония, который стал моим крестным отцом, меня крестили. Я была уже беременна Оськой, Наташа все объяснила священнику.

Как я узнала, все грехи, которые были на мне до крещения, все снимаются. А один грех я сама с себя не сняла. Весной 1957-го года моих друзей с филологического факультета МГУ посадили, а меня взяли на три дня на Лубянку и я дала на них показания. Причем если б я просто дала показания, а то я полтора дня посидела, притворялась перед самой собой, а потом во мне взыграло вдруг комсомольское сознание и я начала давать показания. Вот это самый мрачный момент в моей истории жизни, мною мне не прощенный.

— То есть на Красную площадь вы пошли уже христианкой?

— Да, на площадь я пошла уже христианкой.

— Как ваша вера сочеталась с левыми убеждениями? Или они все-таки не совсем левые?

— У меня не было никаких левых убеждений. Левые они были в том смысле, как тогда в Москве называли «левые». Это, вы знаете, Владимир Максимов приехал в Париж и говорит: «Да что ж это! Меня в Москве все считали левым, а здесь все считают правым». То есть если мы сравнительно иронически относились к так называемой либеральной московской публике, то мы в Москве считались левее их. На самом деле эта либеральная публика и была леволиберальной, а мы были, скорее, право-радикало-либералами. Но это очень условно, я не хочу на себя клеить никаких этикеток.

Вот Юра Галансков покойный искал все время какую-то идеологию. То он нашел пацифизм не просто, как расплывчатое желание мира, а как идеологию. Потом он вдруг нашел НТС-овцев с их солидаризмом. Мы в принципе, да вот как я погляжу, почти никто не были людьми определенной идеологии. То есть в это движение с разных сторон входили какие-то идеологические группы. Особенно когда людей сажали, мы их защищали. Были еще, хотя уже к концу 60-х, к началу 70-х начавшие исчезать, группы вот этих чистых марксистов-ленинцев. Появлялись, наоборот, группы националистического толка. Мы во взглядах не смыкались, но когда надо было давать информацию о преследованиях — информации шло столько, сколько удавалось добыть. Гонимые — это гонимые. За взгляды, гонимые за убеждения, гонимые за слово.

Это как сегодня 282-я статья, которую, как говорят, предложили правозащитники, чтобы преследовать фашистов. Ну, а преследуют не только фашистов, как мы знаем. За взгляды, за мнения, как бы они нам ни были отвратительны, преследовать нельзя.

В свой последний приезд в Россию в сентябре 2013-го года Наталья Горбаневская впервые побывала в Пскове и Пушкиногорье, где познакомилась с матушкой Верой, вдовой недавно убитого протоиерея Павла Адельгейма

Поэт Наталья Горбаневская умерла 29 ноября в Париже. Она была одним из лидеров диссидентского движения, вышла в числе семерых советских граждан 25 августа 1968 года на Красную площадь с лозунгом «За вашу и нашу свободу» против ввода советских войск в Чехословакию - с коляской, где лежал ее крошечный сын... За свою смелость она была подвергнута пыткам карательной медицины и больше двух лет провела в тюремной психиатрической больнице на принудительном лечении. В Париже, где Наталья Горбаневская жила с 1975 года, она работала в главных изданиях русской эмиграции — журнале «Континент» и газете «Русская мысль». Филолог по образованию, занималась переводами с французского, польского, чешского. Выпустила полтора десятка поэтических книг. В 2011-м году получила «Русскую премию» в номинации «поэзия» за сборник религиозной лирики «Прильпе земли душа моя».

Источник: http://www.pravmir.ru/natalya-gorbanevskaya-za-mneniya-presledovat-nelzya/#ixzz2vyh2yaAm
http://www.pravmir.ru/natalya-gorbanevskaya-za-mneniya-presledovat-nelzya/